Возвращение ненормальной птицы. Печальная и странная история додо

Пинта-Коррейа Клара

1 Joao de Barros, Terceira Decada da Asia de Ioam de Barros: dos feytos que os Portugueses fizeram no descobrimento & conquista dos mares & terras do Oriente, Lisbon, Portugal: Ioam Barreira, 1563.2 Там же.3 Там же.4 Там же.5 Там же.6 Там же.7 Hugh Edwin Strickland, The Dodo and Its Kindred; or, The History, Affinities, and Osteology of the Dodo, Solitaire, and Other Extinct Birds of the Islands Mauritius, Rodriguez, and Bourbon, London: Reeve, Benham, and Reeve, 1848.

8 Королевский указ, упомянутый в предисловии Ч. Р. Боксера к книге «Трагическая история моря», в Bernardo Gomes de Brito, The Tragic History of the Sea, Cambridge, U.K.: The Hakluyt Society, 1959.9 Jan Huygen van Linschoten and Arthur Coke Burnell & P. A. Tiele (eds.), The Voyage of John Huygen van Linschoten to the East Indies: From the Old English Translation of 1598: The First Book, Containing His Description of the East, London: The Hakluyt Society, 1885.10 Там же.11 Там же.12 Там же.13 Там же.14 Там же.15 Цитируется по: Hugh Edwin Strickland, The Dodo and Its Kindred; or, The History, Affinities, and Osteology of the Dodo, Solitaire, and Other Extinct Birds of the Islands Mauritius, Rodriguez, and Bourbon, London: Reeve, Benham, and Reeve, 1848.16 Там же.

Глава 3 Император и живописцы

Как так получилось, что у нас есть точное представление о том, как выглядел дронт, вплоть до формы перьев в

его крыльях и цвета кожи вокруг глаз? Существовало некоторое количество словесных описаний в отчётах путешественников, проплывавших через Маскаренские острова, но они отличались такой же схематичностью, как гравюры на дереве, которые иллюстрируют печатные версии этих рассказов.Один из дронтов, которых голландский адмирал Якоб ван Нек привёз с собой в Амстердам, стал источником вдохновения для самых детальных и информативных изображений птицы. Никаких подробностей не известно – например, был ли это подарок или покупка – но один из пленников ван Нека был послан из Амстердама одному из самых могущественных правителей Европы – Рудольфу II Габсбургу, монарху Австрии, королю Богемии и Венгрии и императору Священной Римской империи – в его резиденцию в Праге. Здесь он удостоился внимания двоих очень талантливых живописцев при дворе Рудольфа – Йориса Хофнагеля и Руландта Саверея, которые создали правдоподобные портреты дронта. В те времена, за столетия до изобретения фотографии, талантливые живописцы были людьми, наилучшим образом подготовленными к тому, чтобы создавать подробные и достоверные изображения флоры и фауны, но они предпочитали оставаться ближе к богатым патронам и рынкам сбыта; они не нанимались в опасные путешествия в далёкие уголки Земли, чтобы непосредственно наблюдать объекты своего внимания.

Один из самых эксцентричных индивидуумов, которые когда-либо восходили на трон Габсбургов, Рудольф II (1552-1612) считался безответственным, когда дело касалось продвижения военно-политических интересов стран, которыми он управлял как наследный монарх, и капризной «империи» германских стран, который выражали свою преданность в первую очередь Римско-католической церкви. Вместе с тем его помнят как одного из величайших коллекционеров всех времён, а также ценят его усилия, направленные на поддержку оплота образованности в традициях гуманистического Ренессанса в то самое время, когда усиление протестантства и возрождающийся католицизм раскалывали христианскую Европу на враждующие лагеря. Рудольф II был старшим сыном императора Максимилиана II и его жены Марии, дочери могущественного Карла V, который на протяжении значительной части шестнадцатого века управлял Испанией и Нидерландами, а также обширными владениями Габсбургов с центром в Вене. (Он также занимал полунаследственный пост императора Священной Римской империи.) Удалившись от дел в монастырь в возрасте 58 лет в 1557 г., Карл разделил свои владения, передав Испанию и Нидерланды своему сыну Филиппу II, и отдав Австрию и другие земли Габсбургов, плюс Священную Римскую империю, своему брату Фердинанду I, которого сменил его сын, отец Рудольфа. Родившись в Вене, Рудольф провёл детство в Испании, при дворе своего набожного дяди Филиппа II. После смерти отца Рудольф вернулся в Вену, чтобы унаследовать троны Австрии, Венгрии и Богемии (последняя приблизительно соответствует современной Чешской Республике). В 1576 г. он был помазан Папой Римским, чтобы следом за своим отцом стать главой номинальной германской Священной Римской империи. Эта «империя» берёт своё начало в завоеваниях Карла Великого в девятом веке, но спустя столетия она видоизменилась в свободную федерацию независимых немецких княжеств; некоторые из них к концу шестнадцатого века стали протестантскими. Оставив традиционную столицу Габсбургов в Вене и её интриги, Рудольф сделал своей административной и жилой резиденцией Прагу, столицу Богемии, где, вдали от суеты, он мог в полной мере удовлетворять свой интерес к алхимии,

Рудольф II. Измученная душа и вряд ли действительный глава Священной Римской империи, Рудольф никогда не боролся с религиозными врагами, но довольно великодушно покровительствовал искусству и наукам. (Иллюстрация из книги Thomas DaCosta Kaufman, The School of Prague: Painting at the Court of Rudolf II, Chicago: The University of Chicago Press, 1988. Считается, что подлинник картины утрачен.)

астрологии и астрономии. Попутно он стал защитником датского астронома Тихо Браге и его германского ученика Иоганна Кеплера, двух человек, которые помогли поднять научную революцию в Европе, бросив вызов представлению о том, что земля была центром вселенной. Тот факт, что они были протестантами, а Рудольф был, как считалось, защитником католицизма, не имел никакого значения, так как любовь к ним со стороны Рудольфа вызвали не столько прогрессивные теории Тихо и Кеплера, сколько их способности составлять гороскопы. При Рудольфе II Богемия стала одной из самых передовых стран Европы в смысле экономического развития, социального многообразия, а также свободы мысли и религии. Однако она не была устойчивой в политическом и военном отношении. Чтобы обеспечить себе политическую и финансовую поддержку так называемых сословий – правящих классов, отличных от монархии – Рудольф дал им больше власти, пойдя на уступки в таких вопросах, как управление школами и университетами, а также назначение епископов, в обмен на их поддержку. Эта ситуация позволила протестантству проникать в массы буквально под носом у императора Священной Римской империи. Но о чём не заботился сам Рудольф, о том позаботились его могущественные родственники из династии Габсбургов, которые стали готовить почву для его свержения. Будучи величайшим коллекционером своей эпохи, Рудольф разослал своих агентов в экспедиции по всей Европы. Обширный музей, который он создал в Праге, вышел далеко за рамки идеала эпохи Ренессанса и стал памятником тому импульсу любознательности, которым была отмечена эта эпоха. Император интересовался не только древностями; он был очарован современным ему искусством во всех его формах, а также живыми экземплярами экзотических растений и животных, которые представляли вниманию Европы исследователи. Чтобы разместить свои коллекции, Рудольф превратил монументальный замок в Градчанах, господствующий над Прагой, в огромную галерею, хранящую тысячи книг, оттисков, картин, скульптур, драгоценных камней, окаменелостей, реликвий и разного рода курьёзов. Опись бесчисленных комодов и кабинетов Рудольфа демонстрирует ошеломляющее собрание вещей, среди которых были изделия с механизмами, скульптуры из вишнёвых косточек, раковины, акульи зубы с золотой отделкой, кристаллы, минералы, куски янтаря, безоары, два гвоздя от Ноева ковчега, чучела страусов, камень, который был проглочен крестьянином и вышел девять месяцев спустя, железный стул, приковывающий к себе того, кто на него садился, группа оленей и газелей, бегущих по искусственному холму, орган, который играл мадригалы, корни мандрагоры, кубки, вырезанные из рогов носорога и наполненные разными ядами, вотивный медальон, сделанный из глины из Иерусалима, кусок глины из долины Хеврона, которую Бог использовал для изготовления Адама, жезл Моисея, шкуры ящериц, звери из серебра, панцири черепах, раскрашенные восковые куклы, египетские статуэтки, зеркала из стекла и стали, деревья, вырезанные из коралла, женские торсы, сделанные из гипса и окрашенные в цвет кожи, черепа, золотой кубки, пейзажи, выполненные из богемской яшмы, картины на алебастре, раскрашенные камни, мозаики, стаканы из резного хрусталя, топазовые кубки в форме львов, карты, шпоры, разные мелочи, драпировки, украшенное оружие, музыкальные шкатулки и даже крылья колибри.Рудольф также расширил сады в Градчанах и в других императорских резиденциях, и организовал в Праге ботанический сад, куда

его послы и агенты целым потоком посылали редкие растения. В предместьях Праги он построил зверинец, или зоопарк, и заселил его экзотическими животными, среди которых были верблюды, слоны и леопарды. Замок украсили пруды для рыбы, сад для фазанов, логово львов, рвы, в которых бродили олени (fosse aux cerfs)* и авиарий для редких птиц, где, возможно, Рудольф поселил дронта, присланного ему из Амстердама. Здесь птицу могли увидеть несколько самых искусных художников Европы.Так что, если бы этот король Габсбургов не был одержим своей манией и не собрал бы у себя целый кружок алхимиков, каббалистов, некромантов, натурфилософов, астрономов, астрологов, живописцев и скульпторов в обнесённом стеной дворце, наполненном самыми невероятными и разноплановыми коллекциями, когда-либо собранными в Европе, у нас было бы весьма отдалённое представление о том, как действительно выглядел додо, если бы оно вообще было. То, что это представление всё же есть, отсылает нас к работам

* «Оленьи рвы» (франц.) – прим. перев.

В эпоху Рудольфа замок в Градчанах давал кров замечательному собранию мудрецов и художников, представляющих и самые тёмные, и самые светлые стороны знания. Наряду с исследователями и эмиссарами, которых император рассылал по всем уголкам мира, эти люди наполнили его помещения самыми большими и экстравагантными коллекциями во всей Европе. Но, несмотря на все эти замечательные вещи, замок вовсе не был столь же замечательным местом, а связанные с ним история и фольклор изобилуют рассказами об отравлениях, предательстве и проявлениях совершеннейшего безумия в его стенах. (Фотография © 2000 Барбары Набилек, www.experienceprague.com.)

двух художников, работавших у Рудольфа. Один из них встретил дронта в самом конце своей долгой и стабильной карьеры последнего из крупных фламандских иллюстраторов рукописей; другой был новатором, и его эскизы дронта и других животных и растений окажут важное влияние на направление развития голландской живописи.Первым художником был Йорис Хофнагель, родившийся в 1542 г. в Антверпене, преуспевающем торговом городе, который находится на территории нынешней Бельгии, за десять лет до того, как в Праге родился Рудольф. Сын богатой купеческой семьи, Хофнагель в молодости путешествовал по Англии, Франции и Испании и проявил талант к живописи.Его ранняя карьера известна плохо; она совпала с первыми этапами долгого восстания Нидерландов против правления испанских Габсбургов. В 1577 году, после кровавого взятия Антверпена испанской армией, Хофнагель бежал из своего родного города и в итоге нашёл работу придворного художника у герцога Баварии. В этой должности он выполнил свою первую большую работу в качестве миниатюриста-иллюстратора книги. Он достиг мастерства в рисовании больших городских пейзажей, которые создавались как вставки в дорогих атласах тех времён. В 1591 г. он переехал в Прагу, чтобы занять должность придворного художника. Там же (или в Вене – здесь нет ясности в первоисточниках) он умер в 1601 году.Находясь под покровительством императора, Хофнагель посвятил себя натуралистическому изображению животных и растений, делая это с исключительной виртуозностью. Он увековечил образ дронта на портрете маслом – на красивой миниатюре, которая одно время ошибочно датировалась периодом от 1610 до 1626 г., но позже была передатирована 1600 годом, как раз тем временем, когда дронт, привезённый в Европу адмиралом ван Неком, прибыл в Прагу*.Через три года после смерти Хофнагеля, в 1604 году в Прагу из Нидерландов прибыл другой живописец Рудольфа и автор изображений дронта. Его имя было Руландт Саверей, и ему приписывают пять сохранившихся изображений дронта Рудольфа II. Вдохновлённый обликом дронта во время своей жизни в Праге, Саверей использовал образ этой птицы в картинах, сделанных главным образом после того, как он покинул двор Габсбургов в 1613 году и вернулся в Нидерланды. Вплоть до своей смерти в 1639 году

* В Интернете встречается утверждение, что этот рисунок додо был сделан Якобом Хофнагелем (1573-1632), сыном Йориса. Информации о передатировке рисунка больше нигде нет. – прим. перев.

Йорис Хофнагель (1542-1601) был одним из первых художников, кто стал изображать натюрморты. Его миниатюры, представляющие собой графические рисунки животных и растений, подготовленные для великолепного сборника под названием «Четыре стихии», созданного по заказу императора, подняли искусство научной иллюстрации на новую потрясающую высоту. Будучи стоиком по убеждениям, Хофнагель также написал два стихотворения, вдохновленный картинами Альбрехта Дюрера «Заяц» и «Жук-олень», из которых он заимствовал два образа в «Четырёх стихиях». (Любезно предоставлено Государственным графическим собранием, Мюнхен, Германия, и Отделом общих исследований, Нью-Йоркская публичная библиотека, фонды Астор, Ленокс и Тилден.)

Саверей раз за разом продолжал рисовать дронта, иногда исключительно по памяти. Это привело к появлению анатомически неточных версий, в которых живописец доходил до того, что наделял дронта перепонками между пальцами на лапах, как у утки. Невозможно точно сказать, какие из изображений Саверея были основаны на эскизах, сделанных им в Праге с живой птицы.Руландт Саверей родился в протестантской семье в 1576 году (год коронации Рудольфа в качестве императора Священной Римской империи) во Фландрии, в той её части, которая теперь является Бельгией. В первое время его брат учил его изображать животных и цветы. Вначале он учился писать жанровые картины в стиле Гиллиса ван Конингсло и Питера Брейгеля Младшего, деревенские сцены, где были показаны и даже играли главную роль домашние животные. Когда Саверея пригласили ко двору Рудольфа, ему была поручена очень специфическая миссия: отправиться в путешествие по Тирольским Альпам и сделать эскизы для картин, которые он должен написать по возвращению в Прагу, чтобы страдающий от подагры император смог оценить великолепие своей империи, не утруждая себя тем, чтобы отправляться в путешествие самому. Находясь на содержании у Рудольфа, Саверей стал мастером по изображению альпийского пейзажа. Также он открыл новое направление в истории искусства, создавая монохромные рисунки жителей Праги и Богемии, в которые включал скромное окружение героев своих работ. Их он помечал как naer het leven, или «из жизни». Это выражение превратило наблюдение – с целью достижения максимального сходства с реальной жизнью, в противоположность самоанализу или идеалам – в первоисточник для художественного произведения. Хотя этим рисункам naer het leven было предназначено стать эскизами для картин, на них часто делались письменные примечания, касающиеся цвета, отражающие то, что художник видел в действительности.Следуя примеру Саверея, другие живописцы Рудольфа перешли от мифологии и аллегории к представлению сцен как можно точнее и ближе к жизни. Эта тенденция рисовать «низшую жизнь» также послужила переходным моментом к изображению того, что действительно расценивалось как низшие, т. е. не-человеческие образы окружающей жизни, вроде натюрмортов, пейзажей и животных. В ходе этого процесса возникли как новые условности, так и новые категории живописи. При императорском дворе в Праге и

Руландт Саверей (1576-1639), фламандский живописец, который помог увековечить образ дронта. Со временем Саверей нашёл любопытную художественную нишу, создавая огромные полотна, изображающие похожие на райский сад сцены из животного царства. На этих картинах появлялось всё больше и больше причудливых существ, которые прибывали в европейские порты из экзотических мест. Некоторые из этих картин включали додо. (Любезно предоставлено Художественным собранием крепости Фесте Кобург, Германия, собрание гравюр.)