Возвышение империи
Шрифт:
Теперь он чувствовал себя отдохнувшим, и взгляд в окно сказал ему, что он проспал больше часа. Дверь в спальню была открыта, оттуда слышался голос Треллы. Эсккар встал, громко скрипнув креслом, и через мгновение появилась Друсала.
— Тебя спрашивает госпожа Трелла, господин Эсккар. Ты сможешь к ней подойти?
Трелла улыбнулась при виде Эсккара. Аннок-сур ушла. Саргон лежал на руках Треллы и сосал ее грудь; бок ее перетягивала повязка. Друсала выскользнула из комнаты, оставив супругов наедине.
— Ты уже видел
Голос Треллы звучал сильнее, и она протянула к мужу руку.
Эсккар сел на край кровати, осторожно, чтобы не побеспокоить ребенка.
— Да. Повитуха рассказала мне о том, как он появился на свет, и о том, что ты перенесла. Тебе больно?
Он взял ее руку в свою.
— Вентор и Друсала говорят, что я поправлюсь, — ответила Трелла. — Боль проходит — теперь, когда ты и Саргон — оба здесь.
— Трелла, прости. Я должен был явиться раньше, — выпалил Эсккар.
— Мы поговорим об этом потом, муж мой. Важно одно: ты вернулся, чтобы спасти Аккад.
— Я вернулся не ради Аккада. Я пришел ради тебя. Как только я услышал… я вернулся, как только смог.
Трелла сжала его руку, на глазах ее навернулись слезы.
— Ты спас жизнь своего сына. Только это имеет значение. Кортхак убил бы нас обоих, после того как потешился бы всласть.
Мысль об унижении, которое вынесла Трелла, причинила Эсккару острую боль, и он крепче сжал ее руку.
— Кортхак напомнил мне, что прошлой ночью ты спасла мне жизнь. Если бы ты не ткнула своим маленьким ножом… Откуда ты взяла такую штуку?
— Это родильный нож. Подарок Друсалы. Мы ей многим обязаны.
Ребенок пошевелился у груди Треллы и снова успокоился, а та погладила его головку.
— Мы знали, что Кортхак что-то скрывает, но я никогда не думала… Никто из нас не подозревал ничего подобного.
Она покачала головой, сознавая, что потерпела поражение.
— Он смеялся надо мной, говорил, что я всего лишь невежественная девчонка, пытающаяся играть в правителя. Он заставил меня… Мне пришлось…
Эсккар протянул руку и прикоснулся пальцем к ее губам, остановив поток слов.
— Я сражался со многими мужчинами, Трелла, но ни один из них не был таким искусным, как Кортхак. Ни один. Если бы не удача, посланная богами, и не твоя помощь, он мог бы меня победить. Схватиться со стоящим противником — это не бесчестье.
Трелла заморгала сквозь слезы.
— Значит, твоя удача еще не отвернулась от тебя. Боги продолжают к тебе благоволить.
— Боги благоволят ко мне благодаря тебе, — Эсккар с благоговейным удивлением посмотрел на ребенка, и голос его смягчился: — Теперь они должны присмотреть и за Саргоном тоже. Он кажется таким… маленьким и беспомощным.
Эсккар пальцем прикоснулся к щеке ребенка, очарованный мягкой детской кожей.
— Саргону понадобится твоя защита и сила в течение многих лет, муж. Когда-нибудь он будет править нашим городом. Кто знает,
— Ему и Аккаду понадобится твоя мудрость. Точно так же, как городу нужны для защиты новые стены Корио.
— Еще долго после того, как нас не станет, наши голоса будут слышаться в этих стенах — столько, сколько простоит этот город. Давай надеяться, что наш сын принесет честь нам обоим.
Ребенок перестал сосать и уснул. Эсккар погладил его по блестящим черным волосам, чувствуя, как в нем растет гордость, которой он никогда не знал раньше. Его сын. Перед ним в безопасности на материнских руках лежал его сын — сын, который продолжит его род, сын, благодаря которому Эсккар переживет века.
— Ты, кажется, доволен нашим сыном. Надеюсь, ты научишь его многим вещам. Как править, как сражаться, как вести за собой.
— Он научится от тебя большему, чем смогу научить его я. Ты говоришь о сражении, но сражаться на войне легко. Уничтожать легко. Строить же новую жизнь из обломков старой — трудно. Этому он научится у матери.
— Тогда мы будем учить его вместе, муж.
— Да, вместе.
Эсккар наклонился и поцеловал ее, стараясь не разбудить ребенка. Но ее губы были теплыми, и в них все еще было обещание, которое он всегда там находил, дар любви и нежности, завоевавший его много месяцев назад. Эсккар обхватил руками и жену, и дитя и прижал к груди.
Их глаз Треллы потекли слезы, но на этот раз Эсккар знал: это слезы счастья, и поцелуями убрал их с ее лица.
Глава 31
Утренняя прохлада
Хатхор проснулся от боли, поселившейся во всем теле. Она началась вчера со стрелы, воткнувшейся в ногу, тяжелой стрелы, разорвавшей плотные мышцы над коленом и воткнувшейся в кость, но, к счастью, не попавшей в большой сосуд.
Он потерял сознание, когда его держали, прижав к земле, и вырывали стрелу из ноги. Когда Хатхор пришел в себя, он обнаружил, что рана его перевязана куском рубахи одного из убитых. Грубые руки подняли его на спину лошади.
Оглушенный, он вцепился обеими руками в гриву лошади, стараясь не упасть. Если они подумают, что он не может ехать сам, его привяжут поперек лошадиной спины, и тогда боль станет невыносимой.
Один человек держал его коня за узду, а второй ехал рядом, на случай, если Хатхор начнет падать. Все двигались ровным шагом, смеялись и разговаривали, только их предводитель по имени Бантор ехал впереди молча. Еще одна лошадь везла труп Ариама — единственное тело, которое аккадцы забрали с собой.
Этот Бантор, очевидно, имел личные счеты с предателем Ариамом. Без сомнения, тело Ариама будет выставлено рядом с телом Кортхака. Тела людей Хатхора остались лежать там, где упали, на растерзание зверям и птицам-падальщикам.