Враги целуют жадно
Шрифт:
Каким-то чудом сдерживая стон – мучительный, предательский, он шумно сглотнул, невольно представив подобную сцену. В красках. В подробностях.
Она яркой вспышкой пронеслась перед глазами. Нерушимой пеленой встала перед мысленным взором. Подобно клейму, отпечаталась на подкорке. Будто наяву Вадим видел, как притягивает Аню к себе, жестко припечатывая спиной к своей груди. Как наматывает на кулак ее волосы и нагибает девчонку над раковиной, заставляя прогнуться в пояснице. Как торопливо оголяет ее пятую точку, склоняется над ней и… смачно впивается зубами в упругую ягодицу, срывая с губ Ани отчаянный визг. А потом, задыхаясь от эмоций,
«Нет!» - строго осадил себя, возвращая к реальности. – «Этого не будет! Я не стану! Я не посмею! Ксюха… я должен думать о Ксюхе! И только о ней!»
Вадим яростно стиснул кулаки. Зубы. Напряг каждый мускул в теле.
И все лишь для того, чтобы прийти в себя и направить мысли в верное русло.
«Давай, же! – вопил он беззвучно. – Соберись, идиот! Немедленно! Ну?!»
Вибрируя от усилий, как оголенный провод под проливным дождем, он не мигая смотрел на Аню. И с каждой секундой все сильнее ощущал острую нехватку кислорода и жар, разрастающийся под кожей. Проклятое сердце то камнем замирало в груди, то остервенело таранило грудную клетку. Нужно было что-то сказать Стекловой, ведь она все еще ждала ответа на свой вопрос. И хмурилась, наверняка озадаченная его затянувшимся молчанием.
Нахмурился и он, пытаясь вспомнить ее последнюю фразу:
«Как там она… Ах, да! Догадалась, значит? Или все же… блефует?»
Ему предстояло это выяснить. И как можно скорее. Вадим прочистил горло.
– Мне по боку, о чем ты там догадалась! – нехотя отозвался, всем своим видом демонстрируя недовольство и раздражение от факта общения с ней. – И вообще, что значит это твое… думал? Я, что ли? О тебе? Ты что-то путаешь, Стеклова! Мне есть, о ком думать! Усмири свою бурную фантазию!
«А я, так уж и быть, постараюсь усмирить свою!»
Аня охнула, удивленно вскинув брови, и демонстративно скрестила руки на груди. Уголки ее рта дрогнули. На губах расцвела мимолетная улыбка.
Нет, скорее ухмылка. Самодовольная, едкая и… жутко нервирующая.
– Разве это фантазии? – прозвучало тихо, вкрадчиво.
– А что же еще? – на контрасте с ее голосом, его звучал низко и хрипло.
– Голые факты!
– Да ты что? Прямо голые?
– Неоспоримые! – быстро исправилась она, не реагируя на провокацию.
Вадим порывисто рассмеялся:
– Ну, давай! Озвучь мне свои неоспоримые факты!
Стеклова, казалось, только этого и ждала.
– Букет мне прислал… ты! – выпалила она в ту же секунду.
– Серьезно?
– Да!
– Зачем мне это понадобилось?
– Вот сам мне и скажи! Я теряюсь в догадках!
– Судя по посланию на открытке, я прощения просил, да?
– Угу. Что-то в этом роде.
–
– Считаешь, не за что?
– Я задал конкретный вопрос!
Нервно фыркнув, Аня развела руками:
– За вчерашний конфликт? За синяк на моей руке?
– И чтобы загладить вину, я прислал тебе цветы?
– Именно! – уверенно кивнула Стеклова.
На что Збруев окатил ее надменным взглядом и протянул с издевкой:
– Ох, как интересно! Тебе хочется в это верить, или аргументы все же будут?
– Само собой, - кивнула Аня. – Я целую пару убила на то, чтобы докопаться до истины. Чтобы понять, кто и за что передо мной извиняется. Даже составила список людей, с которыми конфликтовала за последний год. Оказалось, что я – достаточно миролюбивое существо. Мой список как начался тобой и твоими дружками, так и закончился ими же! А дальше, элементарно. Всех представительниц прекрасного пола пришлось исключить. Я очень расстроилась. Надеялась все же проредить волосенки одной курице. Но… записка, приложенная к цветам, написана от мужского лица. А единственные, кхм… мужчины, обидевшие меня – ты и Клюев. Но Никита – позер. Он не стесняется приставать ко мне на публике. И надумай он подарить мне цветы, сделал бы из этого целое представление. Чтобы покрасоваться лишний раз. Остаешься ты, Вадим. Ты. Ты. И только ты!
«Я. Я. И только я? Черт подери, как же звучит-то… неоднозначно!»
Выждав театральную паузу, Збруев захлопал в ладоши прямо у ее лица.
– Гениально! – воскликнул, сбивая Аню с толку своей реакцией. А после, подался вперед. Склонился, встав с ней нос к носу. – Вот только, доказательная база у тебя слабовата. И вывод… притянут за уши!
– Ничего по…
– Рот закрой! – тихо рыкнул он, рывками поглощая выдыхаемый ею воздух. – И прежде, чем пороть подобную чушь, хорошенько подумай. Честно ответь себе на один единственный вопрос: разве я, стал бы унижаться перед кем-то, вроде тебя? Стал бы извиняться за хрен пойми что и заваливать цветами?
Его слова ее явно разозлили. Аня буквально испепеляла его взбешенным взглядом. Дышала все чаще и чаще. Раскраснелась. Наконец, выпалила:
– Да! Еще как стал бы! Если задумал что-то. Если преследуешь свои цели.
«Какие еще цели? Сглупил я! Просто сглупил, понимаешь?» - мысленно надрывался Вадим. Вслух же произнес, с притворным спокойствием:
– Какие, например?
Она промолчала. А он настойчиво повторил:
– Какие?!
– Я не знаю! – вспылила девушка. – Но очень хотела бы знать!
– Тебе может к врачу походить? – прокаркал он пересохшим горлом. – Везде заговоры мерещатся? Угомонись уже, Стеклова! И отстань от меня! Чего ты привязалась ко мне со своим веником? Я не при делах! Понятно объясняю?
Странно улыбнувшись, Аня кивнула. Удерживая его взгляд, тихо шепнула:
– Лжец!
– Что? – ощетинился молодой человек. – А-ну, повто…