Врата Лилит

Skyrider

– Хорошо, я скажу, что Вы приболели. Вот, возьмите, надеюсь, ста тысяч вам на сегодня хватит?
– сказал Тимофеев, протягивая ему толстую пачку новеньких, остро пахнущих типографской краской розовых пятитысячных купюр, которую он достал из внутреннего кармана смокинга.
– А чек давайте мне. Я позабочусь, чтобы деньги были переведены на ваш личный счет, куда будут поступать и другие ваши доходы. Завтра вы получите банковскую карту... Да, чуть не забыл! Вы теперь живете в поместье, вот ваш пропуск...

– В каком... поместье...

Тимофеев по-кошачьи ухмыльнулся, сверкнув зелеными глазками.

– Которое вы сами нарисовали! Ни-ни, ничего не знаю, у меня четкое

предписание! Дворецкий вас разместит, когда придете. Босс распорядился поселить вас у себя до тех пор, пока я не найду для вас подходящий дом, а это требует времени... Понятно? Ганин быстро кивнул, лишь бы поскорее отвязаться от липких и цепких глазок и ручек Тимофеева, а потом положил пачку в карман своего смокинга и бросился бежать за уже садившейся в микроавтобус с логотипом '2+2' Снежаной...

– Эй, Снежана, Снежаночка!

– Ого! А ты что, не на яхте у Свиридова?

– Не...
– махнул рукой как-то по-детски Ганин.
– Сбежал оттуда. Ищу себе человека, который бы помог мне потратить сто тысяч за оставшиеся полсуток! Виталя, уже загрузивший штатив и камеру внутрь, свистнул, и тут же с готовностью было рванул к Ганину, но Снежана уже ловко отпихнула его локотком:

– Виталь, дуй один в студию. Скажи, что я беру отгул на два дня - я и так без отпуска тут пашу как лошадь какое лето!

– А я...

– У тебя дома жена и грудничок, а у меня тут в личной жизни, может, просвет... В общем, без тебя обойдемся!
– она ещё раз пихнула его локтем в бок и порхнула, как бабочка, к Ганину.
– Ну что, давай вначале прокатимся во-о-о-о-о-он на той яхте! А потом... Ну, потом придумаем по ходу дела! Блин, придется всю фантазию напрячь - за полсуток сто тысяч потратить в нашем болоте - это надо умудриться!
– и она весело, заливисто рассмеялась...

А фантазия у Снежаны оказалась на удивление богатой, во всяком случае Ганин, обычно недолюбливавший журналистскую братию - он считал журналистов болтунами, мелющими воду в ступе - был поражен. За прогулками на яхте по реке последовал аквапарк, за аквапарком - ресторан на воде, а потом Снежане взбрело в голову прокатиться на биплане и воздушном шаре. Это, мягко говоря, немного озадачило Ганина, но стоило ему позвонить Тимофееву, как оказалось, что и то, и другое вполне возможно - Никитский тоже любил всякого рода опасные развлечения и умел их организовывать... Потом они пошли погонять на большой скорости на моторной лодке, потом поднялись на канатной дороге на вершину горнолыжной трассы и устроили там пикник. Ну а когда смеркалось, Снежана предложила поехать в ресторан 'Аквамарин', где стены целиком состояли из аквариумов, наполненных экзотическими рыбами, огромными улитками и крабами, причем большинство их обитателей можно было заказать на ужин, но Ганин предпочел просто за ними наблюдать. После 'Аквамарина' были гонки по вечернему городу на кадиллаке с открытым верхом, а потом - вертолетная прогулка над ночным городом... В общем, в сто тысяч они едва уложились...

– Слушай, Леш, по-моему, это был самый счастливый день в моей жизни!
– прошептала Снежана, слегка облокотившись на плечо Ганина, с которым она сидела на лавочке у подъезда её дома, куда их доставило такси, и - замолчала. Двор был абсолютно безлюден - как-никак, два часа ночи -, почти во всех окнах погас свет, где-то вдали слышался лишь слабый шум редко пробегавших машин, да где-то далеко-далеко пели под гитару. Ночь была теплая, лунная, звездная и безоблачная. Ганин не хотел прерывать молчание: в такую минуту ему казалось, что говорить - это святотатство. Да и что могут выразить затасканные слова, типа 'я тебя люблю', 'ты - лучшая девушка

на свете', 'я всю жизнь тебя искал'. Сказать такие слова, значит, ничего не сказать: они обесценились также, как советские 'десятки' и теперь были не дороже, чем палая осенняя листва... Ганин итак чувствовал, что она все понимает без слов. Он просто обнял её за таллию и молчал, вдыхая душистый аромат распустившейся сирени, а потом ласково поправил выбившуюся из-под бейсболки прядь её мягких золотистых волос, и, наконец, нашел в себе силы прошептать, смущенно пряча взгляд:

– Я не хочу, чтобы ты уходила! Мне кажется, что если ты от меня сейчас уйдешь, если я тебя сейчас отпущу, ты исчезнешь, как это обычно бывало в моих снах, и я не переживу этого... Не переживу...

– Но рано или поздно мне придется это сделать, - тихо улыбнулась она.
– Я бы рада взять тебя с собой, но у меня дома мама, маленькая дочь...

– Дочь?! У тебя есть дочь?!
– воскликнул Ганин и чуть не подскочил на скамейке.

– А... а что тебя так удивляет...?!
– испуганно проговорила Снежана.
– Да ты не подумай! Она тебе не будет в тягость!

– Да нет, ты не так поняла!
– махнул рукой Ганин.
– Я, наоборот, счастлив, что у тебя есть дочь! И как её зовут, сколько ей лет? Как бы я хотел её увидеть! Дочь моей 'мечты поэта' - я и подумать об этом не мог!
– и он крепко сжал теплые и немного влажные, дрожащие руки Снежаны.

Снежана улыбнулась и немного покраснела.

– Ей семь лет и она уже ходит в школу, хорошо умеет читать и писать, очень любит сказки... Моя мама - педагог на пенсии - ей занимается. Что бы я делала без неё?! Я ведь редко когда прихожу раньше 8-9 вечера, да и выходные часто бывают рабочими днями... Её зовут Света, Светлана, а похожа она на меня. Мама говорит, 'копия тебя'... И в этом есть определенное преимущество...

– Какое, если не секрет?..

– Если у ребенка нет отца, то лучше, чтоб он на него и не был похож...

– Прости...

– Нет, все в порядке.

Некоторое время молчали.

– Слушай, Снежана, выходи за меня замуж!
– вдруг ляпнул Ганин, не выпуская рук девушки из своих.
– Будем жить вместе - я, ты, твоя мама, твоя дочь... Знаешь, как здорово будет!

Снежана с легкой иронией в глазах оценивающе осмотрела Ганина с ног до головы и также иронично усмехнулась:

– Что-то ты заторопился с предложениями... Мы знакомы всего несколько часов, не рановато ли?

– Нет... Я знаю тебя уже пять лет. Ты пришла ко мне однажды во сне и с тех пор живешь в моем сердце, потому-то я и напугался так тогда, в музее, помнишь?

– А вот это уже интересненько... А ну-ка давай, с этого места поподробнее!
– Снежана облокотилась локтем на спинку скамейки, а другой рукой прикоснулась к щеке Ганина и повернула его лицо к себе так, чтобы он не прятал взгляд. И Ганину ничего не оставалось, как рассказать ей историю с портретом 'от' и 'до'...

...- 'Портрет', значит... А кто-то отказался рисовать меня сегодня, между прочим!
– и Снежана потрепала Ганина за щеку.
– Я чуть не обиделась тогда!

– Да ты не поняла!
– торопливо возразил Ганин.
– Его я написал с моей фантазии, из сна, а твой портрет... Живая ты лучше любой картины, в тысячи раз лучше!

– Ну-у-у-у, я бы и от портрета тоже не отказалась... Остаться в веках молодой, красивой, привлекательной... Об этом мечтает всякая женщина!
– воскликнула Снежана, быстро встав со скамейки и повернувшись лицом к Ганину.
– ...Даже если она - демон!
– почему-то добавила она громким шепотом и сделала 'страшные глаза', а потом звонко рассмеялась.