Врата рая
Шрифт:
— А можем мы быть счастливы в этом случае, Люк? — спросила я, мысленно задавая себе тот же вопрос.
— Когда я нахожусь с тобой, Энни, я всегда счастлив, — заявил он с уверенностью.
— У меня такое чувство, Люк, что я удерживаю тебя от нормальной жизни.
— Никогда не говори ничего подобного, — попросил он. Он остановился. Я заметила боль в его глазах. Люк надулся словно маленький мальчик, которого дразнят более взрослые ребята, а он растерялся и не знает, как остановить их.
— Ладно. Извини меня.
Но он продолжал стоять с обиженным
— Я говорю это серьезно, Энни. Я не смог бы жениться ни на ком другом, кроме девушки, которая была бы совершенно такой же, как ты. Но… — добавил он медленно, — не может быть никого, кто был бы такой, как ты.
Он смотрел на меня с таким чувством, что мое сердце забилось часто-часто. Я заметила, что люди оглядываются на нас.
— Хорошо. Когда ты найдешь кого-либо похожего на меня, пошли ее ко мне и я дам ей некоторые уроки.
Я сказала это, чтобы придать нашему разговору более легкий характер. Но в своей душе не могла побороть эгоистического чувства: мне хотелось, чтобы наша судьба сложилась так, как предсказывал Люк. Ни один из нас не нашел бы себе пары, и мы оставались бы вместе на все времена, любя друг друга, даже если бы, как все возлюбленные, не могли сыграть свадьбу и иметь собственных детей.
Потом мы продолжили наш путь в салон красоты. Там, очевидно, смотрели в окна, поджидая нас, потому что сразу, как только мы подъехали, хозяйка салона Дороти Уиллсон и две ее ассистентки быстро вышли нам навстречу.
— Мы теперь заберем ее из ваших рук, Люк, — распорядилась Дороти, взявшись за рукоятки коляски.
Все трое засуетились. Работая над моими волосами, они сделали также педикюр и маникюр. При этом не переставали болтать, напичкав меня всеми местными новостями и сплетнями. Люк тем временем отправился навестить кого-то из своих старых приятелей и возвратился почти сразу, как я закончила все процедуры.
Девушки не только изменили цвет моих волос, но и уговорили меня также сделать прическу с французской косой. Они гладко причесали назад мои волосы по бокам, а сзади сплели их в толстую косу. Когда Люк посмотрел на меня, я поняла, что ему это все очень понравилось. У него расширились глаза, а на лице появилась довольная улыбка, коснувшаяся его губ и озарившая глаза. Эта характерная для него улыбка посещала его в особых случаях, как, например, в день нашего восемнадцатилетия, когда он дарил мне браслет с брелоками, а я — кольцо.
— Как ты меня находишь?
— Ты такая красивая! — выпалил он. Затем посмотрел на Дороти и густо покраснел, постеснявшись, что это прозвучало слишком восторженно. — Я имел в виду… ты выглядишь гораздо лучше со своими натуральными волосами. Я уверен, с этим согласятся все. Ну, — проговорил он затем, переминаясь с ноги на ногу, — нам, пожалуй, пора уже пойти обратно домой, пока моя мать не послала еще за нами Джеральда и тот еще не заблудился.
— Тебе действительно нравится? — спросила его, когда мы направились обратно в Хасбрук-хаус.
— Очень. Теперь ты выглядишь такой же, как и раньше.
— Я действительно чувствую себя гораздо лучше с тех пор, как приехала домой, Люк. Мне кажется, что я снова возвращаюсь к жизни после долгого, долгого сна. Я хочу попробовать ходить еще раз, Люк. Когда мы вернемся домой, ты принесешь мне приспособление для ходьбы и я проверю, действительно ли я стала крепче, или же это все только в моем воображении.
Мой энтузиазм заставил его улыбнуться.
— Конечно. Где ты хочешь сделать эту попытку? — Он придержал коляску, я обернулась и посмотрела на него. Мне не пришлось ничего объяснять. За нас все сказали наши глаза. Он кивнул, и мы поехали дальше.
Когда мы приехали домой, Люк вынес приспособление для ходьбы. Затем он повез меня по дорожке, которая проходила сбоку от дома. Остановившись около ступенек, ведущих на веранду, он подошел ко мне, взял за руку, и мы оба стали смотреть вверх на нашу веранду.
— Вначале я отнесу тебя наверх и посажу на скамейку.
— Хорошо, — единственное, что я могла произнести. Мне было так радостно снова находиться здесь вместе с Люком.
Он осторожно взял меня на руки. Я обхватила левой рукой его за шею, и наши щеки прижались друг к другу. Потом он медленно и осторожно поднял меня по ступенькам и посадил на скамейку на веранде. Он опустился на корточки, не выпуская моей руки, и посмотрел на меня вверх. Я сидела, откинувшись на спинку, осматривая все вокруг.
— Ты был прав, когда говорил относительно чувства, возникающего после возвращения в то место, откуда ты когда-то уехал. Все кажется другим — более маленьким и старым.
— Но мы оба снова здесь, мы вместе. Закрой глаза и представь себе все, каким это было для нас раньше, пожелай, чтобы таким оно и осталось. Когда откроешь глаза, увидишь, что желание твое исполнилось. Я это знаю. Я приходил сюда в тот день, когда мы с матерью вернулись из Бостона после посещения тебя в больнице.
— Правда? — Я посмотрела в его глаза, которые были устремлены на меня. Казалось, что мы могли проникнуть в самую глубину наших существ, выйти за пределы тел и даже разума и соединить воедино наши души. Люк заставил меня поверить, что между нами существует что-то особое, волшебное, известное только нам и чего касаться позволительно лишь нам двоим.
— Да. Я сидел здесь с закрытыми глазами, а когда открыл их, увидел, что ты сидишь напротив меня, смеясь, а с прядями твоих волос играет ветерок. Ты говорила со мной.
— И что я сказала? — спросила я почти шепотом.
— Ты сказала: «Не печалься, Люк. Я почувствую себя лучше и крепче и вернусь в Уиннерроу». Я должен был закрыть глаза, чтобы видеть тебя, и, когда я их открыл, случилось нечто волшебное, Энни.
— Что?
— Я нашел вот это на полу веранды. — Он полез в карман брюк и достал кусок розовой атласной ленты, какой я обычно завязывала свои волосы. — Возможно, она все время лежала здесь, скрытая под ограждением, и теперь ее извлек оттуда ветер, но я не видел ее раньше, до того как снова открыл свои глаза.