Врата рая

Эндрюс Вирджиния

— Все будет в порядке, — прошептал он и, когда тетя Фанни с миссис Эвери повернулись к нам спиной, быстро поцеловал меня в щеку.

Глава 22

ЛЮБОВЬ БЛАГОСЛОВЕННАЯ ИЛИ ПОРОЧНАЯ

Как только мы въехали в столовую, мои глаза устремились на те места за столом, которые обычно занимали мои родители, и я увидела… пустые стулья. Сердце мое сжалось, душа замкнулась, как моллюск в своей раковине. Некоторое время все молчали, глядя на меня с участием, в том числе и Люк.

А затем все сразу заговорили… Тетя Фанни отдавала приказания, миссис Эвери на что-то жаловалась, Роланд потирал руки и заявлял, что это будет самый вкусный завтрак во всем Уиннерроу. Даже Джеральд, который обычно молчаливее выставленного у входа в магазин индейца, задавал совершенно ненужные вопросы: не нужно ли принести еще одну подставку для салфетки, и тот ли подан кувшин для сока и так далее.

— А теперь, — сказала я, громко обращаясь ко всем, — приглашаю приступить к завтраку. Главное не в том, чтобы все было безукоризненным, а в том, как замечательно быть снова здесь с вами. Я люблю вас и очень скучала все это время в разлуке.

Все вновь посмотрели на меня, на этот раз с выражением любви и нежности.

— Тогда начнем есть, — объявила тетя Фанни, — прежде чем все станет холоднее, чем кровать старой девы.

— О Боже! — проговорила миссис Эвери, прижав к груди свои руки. Мы все рассмеялись и расселись вокруг стола.

— Я позвонила в салон красоты с утра и договорилась, что ты приедешь туда сегодня, — сказала мне тетя Фанни.

— Хорошо, — обрадовался Люк. — Сегодня великолепный день. Почему бы мне не отвезти тебя туда?

— Конечно, это было бы замечательно.

Завтрак прошел весело. Я не припомню, чтобы ела когда-либо так много, а Роланд все подносил и подносил из кухни разные блюда.

После завтрака Люк медленно повез меня в коляске в сторону деловой части Уиннерроу тем же самым путем, каким мы ходили всю нашу жизнь: мимо магнолий, которые росли вдоль улицы, мимо домов, обитателей которых я очень хорошо знала. Это был действительно великолепный день, один из тех редких дней позднего лета, когда солнце еще светит ярко, небо — хрустально-голубое и воздух не пышет жаром, потому что с Уиллиса дует прохладный ветерок. Люди махали нам с крылечек своих домов, а некоторые даже подходили, чтобы поприветствовать меня и выразить свое соболезнование.

— Я чувствую себя так, будто мне уже сто лет и семьдесят пять из них провела где-то в другом месте, — заявила я Люку.

— Действительно, все так странно выглядит, когда ты откуда-нибудь возвращаешься назад, — подтвердил Люк. — Я даже не представлял, что наша Мейн-стрит на самом деле такая маленькая. Когда я был маленьким, она казалась мне такой же огромной и яркой, как Таймс-сквер в Нью-Йорке.

— Ты разочарован?

— Нет, напротив, она мне нравится. Мне кажется, что в один прекрасный день я с удовольствием вернулся бы сюда и поселился здесь жить. А что думаешь ты?

— Пожалуй. Но вначале я хотела бы попутешествовать и посмотреть на мир.

— О, несомненно, я тоже.

— Может быть, твоя жена не захочет жить в таком маленьком городе, Люк, — сказала я, наблюдая за его реакцией на такую возможность, о которой мне не хотелось даже подумать. Но мы были сводными братом и сестрой. И когда-то у нас будут семьи. Люк вернется в колледж, и мне придется смириться с этим фактом.

Его лицо приняло страдальческое выражение. Он нахмурился и сморщил лоб.

— Если она захочет быть моей женой, то должна будет жить здесь, — сказал он зло, подчеркивая тем самым презрение к будущей жене. Когда он выходил из себя, то выглядел очень привлекательным и в то же время опасным. При этом Люк не краснел, напротив, его кожа темнела, а глаза начинали метать искры. — Твоя мать возвратилась в Уиннерроу после того, как пожила в очень богатом и утонченном мире. Если это подходило для такой женщины, какой была она…

В то время я не хотела рассказывать ему об истинных причинах ее возвращения в Уиннерроу.

— Она выросла здесь, и она возвращалась в прекрасный старый дом и громадное новое предприятие. Но, уехав в такой колледж, как Гарвард, ты будешь встречаться с девушками, которые приедут из более крупных и богатых в культурном плане городов, чем Уиннерроу. Они могут найти наш городок приятным, но все же захотят жить там, где смогут делать покупки в шикарных, дорогих магазинах, питаться в фешенебельных ресторанах, ходить в театры и оперу и тому подобное.

Мне не хотелось говорить об этом Люку, но я желала, чтобы вместе со мной он видел данную неизбежность.

— Меня не интересуют девушки подобного типа, — отрезал он. — Кроме того, это может случиться и с тобой. Ты встретишь человека, которому не придется по душе такая простая жизнь и он захочет увезти тебя отсюда.

— Я знаю это, Люк, — тихо ответила я. Мне было мучительно даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы высказывать такие мысли вслух, но постоянно держать их в своем сердце становилось еще более мучительным. Одно дело фантазировать и воображать себе что-то и совершенно другое — обманывать себя. Меня научило этому короткое, но ужасное, кошмарное пребывание в Фарти.

— Знаешь что, — встрепенулся Люк, внезапно снова повеселев. — Пусть девушка, на которой, ты думаешь, я собираюсь жениться, и мужчина, за которого, я думаю, ты собираешься выходить замуж, поженятся. Тогда они оба будут счастливы.

Я засмеялась и покачала головой. Люк еще не был готов признать горькую правду. Вероятно, он полагал, что должен продолжать защищать меня, что я все еще слишком хрупкая.

— Но, Люк, а что тогда произойдет с нами?

— С нами? Ты… ты останешься старой девой, а я — холостяком, и мы состаримся вместе в Хасбрук-хаусе.