Врата ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
Краем глаза он видел, что его спутников прижали к стене. Тайрус и Мисилл отгородились от д’варфов завесой стали, а Фардейл прикрывал слабые места в обороне. Позади них Мерик, окутавшись синей магией воздуха, призывал ветер, чтобы отвести в сторону летящие в них стрелы. Крал зарычал, отдавая должное мужеству друзей. Но горец знал, что они обречены. Соотношение сил слишком неравное.
Забыв о них, он разорвал горло д’варфу, напавшему на него спереди, и ударом задней лапы выпустил кишки второму. Наполненный темной магией и вооруженный природными умениями дикой кошки, он превратился в необоримую силу. Постепенно он продвигался к королю д’варфов, который по-прежнему сидел на Ледяном Троне. Вместе с тем он старался держаться подальше от врат Вейра. Крал понял, что именно статуя из эбенового камня вытащила его из отражения, и опасался ее могущества. Но он не согласится признать поражение, пока не умрет последний д’варф в Цитадели.
С ревом он обрушился на последнюю линию карликов перед троном, разрывая их клыками и когтями. И вот наконец увидел, что путь свободен. Мускулы барса сжались в тугой комок, чтобы выслать тело в полет и отнять родовой трон.
Но король не шелохнулся. Он продолжал улыбаться, отвечая на свирепый взгляд Крала удивительным безразличием.
Кошачье чутье предупредило горца об опасности. Почему добыча не убегает?
— Я знаю твою тайну, Легион, — сказал король. — Неназываемый предупредил меня, что наделил тебя даром, которым ты теперь воспользовался против него, предатель. — Старик провел скрюченными пальцами вдоль подлокотников. — С помощью дара ты возжелал вернуть трон.
Яростный рык вырвался из горла Крала. Он прыгнул, вложив в полет все силы, — и все равно король не дрогнул, а только взмахнул рукой.
Горец тут же осознал свою ошибку. Его тело преобразилось налету: когти втянулись, мех исчез, острые зубы затупились. Потеряв равновесие, Крал не допрыгнул до цели. Он ударился плечом о ступеньку у подножия трона, сломав ключицу.
Задыхаясь, он поднялся на ноги, снова став человеком. Снежный барс исчез. Горец попытался дотянуться до зверя внутри себя, но обнаружил лишь пустоту. Он завертелся на месте, окруженный остриями мечей.
Один из воинов-д’варфов стоял посреди зала. В правой руке он сжимал топор, отброшенный Кралом, в левой — шкуру снежного барса, которая раньше была обернута вокруг железного обуха. Воин поднял оружие, показывая его королю.
— Тебе ведь нужна шкура для преображения, правда? — проговорил сзади правитель д’варфов. — А без шкуры на топоре ты — обычный человек.
Воин поднес шкуру к факелу, который держал другой д’варф. Мех вспыхнул. Сжимая кулаки, Крал смотрел, как горела его надежда на победу. Он рухнул на колени, побежденный, сломленный.
— Не отчаивайся, брат, — прокудахтал король-д’варф с трона. — Ты привел ко мне целую толпу одаренных магией стихий — новые дровишки для костра Темного Властелина. Пускай не получилось с тобой, зато они станут его надежным орудием.
Обернувшись, Крал увидел, что старик, кряхтя, сполз с трона и поковылял к ужасному крылатому изваянию. Морщинистая рука огладила черный камень, проведя вдоль одной из серебристых прожилок кончиком пальца.
— Ты явился как раз вовремя, чтобы насладиться окончательной победой Властелина. Тогда и ты потеряешь надежду… Как и все…
Через головы д’варфов, окруживших их, угрожая обнаженными клинками, Мерик взволнованно смотрел на спектакль, который разыгрывался около трона. Потом наклонился поближе к Мисилл и Тайрусу — бойцы, покрытые многочисленными ранами после недавней стычки, стояли, опустив оружие.
— Нам нельзя попадать в плен, — сказал он. — Я пережил однажды напор искажающего пламени Темного Властелина и не уверен, что смогу противостоять ему еще раз.
Ни’лан кивнула, прижимая младенца к груди.
— Я не стану такой, как Цесилия. И не позволю захватить малыша.
— О чем вы? — спросила Мисилл.
— Элв’ин прав, — ответил Тайрус. — Тот, кто обладает магией стихий, не должен даться им живьем. Мы не имеем права становиться орудиями Темного Властелина.
— За свою жизнь, — прошипела Мисилл, — я перебила целую кучу тех, кто владеет стихийной волшбой, чтобы не дать им попасть в лапы Темного Властелина, и считала это добрым делом. Я понимаю ваши чувства, но… но… — Мерик прочел в ее глазах боль и вину. — Нельзя терять надежду.
Она закончила, но, отвернувшись, страдальчески пробормотала себе под нос, хотя острый слух элв’ина уловил ее слова:
— Добрая Матушка, не просите меня это сделать. На моих руках и так слишком много крови.
— Если она не может, мы должны сделать это. — Мерик повернулся к Ни’лан.
Нифай кивнула.
Принц-элв’ин вновь окинул взглядом зал, заполненный д’варфами. В тени омерзительных врат Вейра стоял Крал, уже закованный в железные кандалы. На что оставалось надеяться?
— Дай мою лютню. — Ни’лан коснулась его руки.
Мерик снял инструмент с плеча и вынул из чехла.
— Что ты задумала?
— Чтобы защитить ребенка, мне осталось лишь одно…
Она освободила от пеленок маленькую ладошку и обнажила кинжал. Прежде чем принц остановил ее, нифай полоснула по коже малыша клинком.
Детский крик эхом заметался между стенами. Все повернулись к ним. Ни’лан омочила кончики пальцев в крови младенца и взяла лютню из рук удивленного Мерика. Под пронзительный плач ребенка, не мешкая, она тронула струны окровавленными пальцами. Музыка сплелась с криками малыша и поплыла по залу, выплескиваясь через окна и двери.
— Что ты делаешь? — обернулась к ней Мисилл.
— Я зову ту, кто может узнать крик ребенка, ту, кто способна его защитить. — Ни’лан выдержала суровый взгляд элв’ина. — Я зову его мать.
Мерик выпучил глаза. Она призывала гримов.
Ни’лан отдавала игре на лютне последние силы, свивая рыдания младенца с переливами древесной песни. Она старалась указать путь лесным сестрам.
— Придите ко мне! — пела она. — Защитите ребенка!