Времена Амирана. Книга 2: Путь
Шрифт:
В результате купили всего троих. Остальных присоединили к стоящим в стороне, и, всех вместе, погнали дальше. Дальше у них было нечто вроде базы, где и жили налетчики, и где коротали время до нового этапа большого пути пленные. База, как и все дворы в поселке, была огорожена забором. Лошадей с товаром давно уже завели туда, внутрь и, надо полагать, давно разгрузили, накормили и напоили. Лошадям было хорошо. Людям же пришлось подождать.
Вместе с Ханой сюда пришло четырнадцать человек. Шестеро женщин и восемь человек мужчин. Внутрь базы их не пустили. Они так и стояли у стены забора, под приглядом двоих охранников, вооруженных мечами. Ханна стояла спокойно, хоть ей уже давно было невтерпеж, но,
База налетчиков располагалась посреди обширного пустого пространства. Деревьев не было. Были какие-то небольшие строения, вроде сарайчиков, в количестве шести штук. Строения эти были разбросаны по полю как попало, далеко один от другого. Что там – оставалось только догадываться.
Наконец, трое коллег тех, кто их охранял, вышли со двора, утирая рукавами халатов губы. Успели перекусить, надо полагать. Они деловито отсчитали пять человек, причем, не делая различия – мужчины, женщины, и повели их к одному из этих непонятных сарайчиков. Что там происходило, Ханна не видела, но скоро стража вернулась без пленников и тут же начала отсчет следующей группы. Скоро увели последнюю четверку. Ханна осталась одна. Один из вернувшихся разрезал ножом ее веревки, и, согнувшись в поясе, проговорил на вполне понятном, хотя и несколько искаженном акцентом, языке:
– Прошу в дом, госпожа.
2
Вот так все и кончилось. Можно сказать, не начавшись.
Их везли долго, весь остаток ночи. Когда, наконец, сгрузили с лошадей, стоять они не могли, повалились на землю. В освобожденные, наконец, от повязок глаза ударило утреннее солнце. Их подтащили к высокому каменному забору и усадили так, чтобы их спины опирались о стену.
Принципия чувствовала себя ужасно. Все болело. Руки, стянутые веревкой за спиной, потеряли чувствительность. Она огляделась: вот рядом Пафнутий, за ним Куртифляс, почему-то мотающий головой. Чего это с ним? А, впрочем, неважно, плохо ему, наверное. Как и ей самой. А где Ратомир? И проводника их не видно что-то. И нет Геркулания. Вот это странно!.. Они-то – ладно, но Геркуланий?.. Неужели с ним смогли что-то сделать? Он же…
Этот же вопрос мучил и Куртифляса, и Пафнутия. Как бы они не относились к этому существу, откликающемуся на имя Геркуланий, но они верили в то, что его присутствие рядом – да, неприятное, да, обременительное – делает их путешествие безопасным. Во всяком случае, люди-то им ничего плохого сделать не могли. С ними был Ратомир и тот, кто его защитит от чего и кого угодно. Его, а заодно с ним – и их.
А тут – ни Ратомира, ни Геркулания!
***
Солнце поднималось все выше. Светлело небо, ярче проступали на его фоне горные пики, но все так же ходил туда-сюда охранник, вооруженный кривой саблей. И все так же сидели они, прислонясь к этой стене. Видимо те, кто привез их сюда, сейчас ели и отдыхали. А эти вот, кого они привезли, могут и подождать. Не сдохнут. Да хоть бы и сдохли…
Дочь могущественного монарха, шут, приближенный к этому самому монарху, и способный повлиять на самые ответственные кадровые решения, маг, обладающий знаниями и способностями, недоступными обычному человеку – ощутили вдруг себя ничтожными комочками трепещущей плоти, чье существование целиком и полностью зависело от вот этого грязного, бородатого, одетого в немыслимое тряпье человека. И от других таких же. И ничего они не могут противопоставить простой грубой силе. Выбор был прост и очевиден – подчинение или смерть. Хотя, впрочем…
Куртифляс взглянул на Принципию. Может быть, выкуп? Грустным, конечно, будет их возвращение во дворец. Полное фиаско. Ну, да и черт с ним. В конце-концов, у него хватит средств на то, чтобы безбедно прожить до конца дней где-нибудь у ласкового синего моря. В тени пальм. С Принципией тоже ничего плохого не случится, а этот маг – да стоит ли вообще его выкупать? На кой он вообще?..
– Ваше высочество! – Громким шепотом обратился Куртифляс к Принципии.
Та услышала и повернулась к нему. Но услышала его не только она. Услышал и страж, остановивший свое движение – пять шагов туда, пять обратно. Он встал, грозно выпучил глаза и, прорычав нечто угрожающее, шагнул к Куртифлясу, кончик своей сабли приставив к его обнаженному, беззащитному горлу. Понятно стало, что в таких условиях обменяться мнениями будет затруднительно.
Ладно, – подумал Куртифляс, – выйдет же кто-то из начальства. Тогда и поговорим. И, видимо, придется взять инициативу на себя. Вряд ли наша принцесса додумается сама… Ничего!
***
Всю ночь Ханна провела в яме. На языке аборигенов яма назвалась «зиндон». Этакий номер для невольных постояльцев этой весьма оригинальной гостиницы. Яма была размером сажени две на три, и рассчитана на неопределенное количество постояльцев. От одного до… да сколько влезет. Об удобствах жильцов тут как-то не особо заботились.
Яма была глубокой. Где-то в три человеческих роста, прикинула на глаз Ханна. Она пока что была единственной обитательницей этого номера. Но долго скучать в одиночестве, как она полагала, ей не придется. Этой ночью должны были взять ее будущих друзей. Так что скоро она с ними познакомится. Ну, а пока их нет…
Ханна вздохнула и присела в уголочке. Никаких удобств тут не было предусмотрено, поэтому в яме нестерпимо воняло мочой. Ну, и прочим. А что делать? Поэтому, кстати, ночь она провела на ногах. Не садиться же было на этот загаженный пол. Но зато ее усталый вид, дополненный рваным платьем и солидным синяком, украшавшим левую половину лица, должны были вызвать как сочувствие, так и доверие.
Синяк этот по ее просьбе ей соорудили накануне. Двое суток она провела в относительно нормальных условиях. Ну, со скидкой, естественно, на обычаи и привычки этих дикарей. Ей даже удалось помыться в большой деревянной лохани, и две девушки ухаживали за ней, подливая горячую воду, растирая мочалкой и вытирая большой простыней. Сейчас, после ночи, проведенной в этом вонючем зиндоне, это казалось никчемной роскошью, но, все же, было приятно.
Вчера у нее, наконец, состоялась встреча с представителем Службы, курирующим эту операцию. Она ожидала, что это будет кто-то из своих, из Хамистополиса, но нет. Видимо этому делу придавали очень большое значение, потому что тот, кто с ней беседовал, был откуда-то с самого верха. Даже не из Миранды. Значит, он представлял собой верховное командование. Был этот господин весьма заурядной внешности, средних лет, с жидкими волосами и мелкими чертами лица. Эдакий клерк средней руки. И говорил он с заметным акцентом. А какой язык для него является родным, Ханна спросить постеснялась. Да какая разница, перед Службой все равны. Для Равновесия что миранин, что какой-нибудь эрогенец – все едино, и все едины.
***
– Вы можете называть меня Хант. – Сказал при знакомстве этот куратор.
Больше он про себя ничего не сказал, даже не уточнил, какую должность он занимает и в каком он чине. Хант, и все. Да и имя, наверняка было выдуманным.
– Давайте обсудим некоторые детали того, что вам предстоит сделать, – сказал этот Хант, – причем сделать в ближайшую же ночь. Я думаю, затягивать не стоит.
– А скажите, господин Хант, – обратилась к нему Ханна, – как вам все же удалось их…