Времена Амирана. Книга 2: Путь
Шрифт:
Хант поднял руку, останавливая ее.
– Это не важно. Тем более, что еще пока ничего не удалось. Это случится этой ночью. Но мне обещали, что все будет как надо. Я вынужден довериться здешним э-э… специалистам.
Пришлось довериться и Ханне. А жаль!.. Ей было чертовски любопытно, как они сумеют одолеть препятствие в виде того неуязвимчика. Ну, может, еще и узнает.
Дальнейшие инструкции исходили из того, что все пройдет как надо, и к ней подселят всех четверых. И если все так и будет, как пока планируется, то ничего особо сложного ей не предстоит. Самое сложное будет –
– Господин Хант, ударьте меня, пожалуйста.
– Что?!. – воззрился на нее пораженный гость.
– Мне нужно, чтобы было видно, что я такая же пленница и рабыня, как и они. Платье я порву сама, а вот приличный синяк на лице… самой трудно. Так что, пожалуйста…
– Хм-м… – задумался Хант. – Наверное, вы правы. Сейчас…
Он вышел из комнаты, где они беседовали, и вскоре вернулся с одним из местных разбойников. Видимо, воспитание и врожденная интеллигентность не позволяли ему ударить женщину, даже в силу служебной необходимости, и он решил переложить эту процедуру на одного из этих.
– Как бы не убил. – Испугалась Ханна.
Но этот мордоворот оказался мастером своего дела, и роскошный фингал – этот своеобразный знак отличия, вскоре засинел у нее на лице.
– Сейчас уже, – думала Ханна, – сейчас их приведут.
Она дотронулась ладонями до стены. Земля была сухой, со множеством камней. Выкопать в этой земле такую ямищу – вот это труд! Бедные рабы. Она потерла ладонями лицо. Слишком сухая земля. Одна пыль на ладонях. Видно ли будет что-нибудь? Да, все равно!.. Здесь так темно.
Она почти что не волновалась. Столько раз ей уже приходилось лицедействовать. Сейчас хоть ей не предстоит вступать в любовную связь с кем-то из этих. Во всяком случае, пока. Там, дальше, видно будет. Это она будет решать по ходу этой пьесы, и решать сама.
Вот уж никогда раньше Ханна не думала, что ей придется вести такую жизнь. Ни в армии, ни потом, в академии. Как она переживала по поводу той ночи на даче, перед распределением! Чувствовала себя чуть ли не шлюхой. Теперь это просто рабочие будни. И шлюхой при этом она себя совсем не ощущает. И никто из ее сослуживцев к ней так не относится. Хотя все всё прекрасно понимают. Но не презирают, и даже не жалеют. Да и нет причин для жалости. Ничего страшного не происходит. Надо просто уметь четко различать – когда она сама, а когда – на работе. И все в порядке.
Это вот на что похоже, подумала она, это как хирурги – ведь прекрасные, добрые люди, а посмотришь, как они во время операции – по локоть в крови, с ножами… Их еще в академии заставляли присутствовать на операциях, чтобы не боялись крови. Вот там она и насмотрелась. Страшно!.. А потом с этими же хирургами распивали спирт, и болтали о всякой всячине. Милые, добрые, мухи не обидят. Вот и она так же. Недаром каждое из ее заданий так и называется – операция.
Ей понравилось сравнение. Точно!.. Она – хирург! Она вырезает – с болью, с кровью, пораженную ткань. Чтобы жило все остальное тело. Оставаясь при этом все той же – доброй, нежной, и, не смотря на столь обширный сексуальный опыт, так еще и не любившей ни разу. Не любившей, но верящей в любовь. В то, что и у нее когда-нибудь это будет. Обязательно!
Наверху залязгало железо. Ну, вот! Сейчас откроется крышка люка, сюда, вниз, спустится лестница, и… Добро пожаловать!
3
Ну почему ничто никогда не проходит так, как запланировано? Ломаешь голову, ищешь варианты, утрясаешь, согласовываешь – а как только доходит до дела, обязательно находится что-нибудь, что все ломает! И начинаются импровизации. И все висит на волоске, потому что импровизация и есть импровизация. Все тяп-ляп, на скорую руку, на живую нитку… И ведь, как правило, именно вот это-то и получается в конце-концов. А вовсе не то, что было так хорошо спланировано и продумано.
Человек, который назвал себя Хантом, тот самый посланник самого Генерала, глупо и бестолково таращил свои глаза. У забора, в ожидании того момента, когда их, наконец, поведут в приготовленный для них зиндон, сидели трое. Трое! Трое, а вовсе не четверо, как было договорено с самого начала. Не хватало… Хант присмотрелся – не хватало наследника, Ратомира.
Ни хрена себе!..
Ашан, их проводник, подтвердил, что все прошло, как было задумано, а где недостающий наследник могут сказать только йами, которые им занимались, и которые и должны были доставить его сюда еще затемно. И черт его знает, почему не доставили.
Ах, йами, йами, сидеть бы вам в яме!.. Кстати, насчет ямы, сколько эти-то еще сидеть тут будут? Хант распорядился, чтобы пленников определили в положенный им зиндон. Пусть пока и не в полном составе. А тут, кстати, и йами появился. Как всегда, неизвестно откуда.
Йами был хмур.
– Плохо дело, начальник. – Сказал он.
Хант приготовился внимать. Сейчас он, хотя бы, узнает, что произошло. Ну, а там…
– Короче, так, – йами сжал кулаки и опустил голову, – наши выкатили новые условия. Чего вы там привезли, можете забрать себе. Сейчас им нужно совсем другое.
– Что же?
– Наш башкан, ну… главный, то есть…
– Я знаю. – Хант говорил тихо и спокойно, проявляя поистине ангельское терпение.
– Наш башкан при смерти.
– Так, и…
– Ну вот, короче, это неожиданно. Никто не… Ну, в общем, у нас так заведено, что душа башкана должна перейти в другого. В младенца. Младенец подрастает и становится башканом. А пока правит семья башкана.
– Ага, – сообразил Хант, – вроде регентский совет. Понятно.
– Младенец должен быть человеческий.
– Как это? Зачем?
– Так полагается. Из него сделают йами, а сначала он должен быть человек. И самое главное, – йами пристально взглянул на Ханта, – это должен быть сын какого-нибудь короля.
– Короля?..
– Ну, короля. Или, там, царя, князя, великого хана, султана – не важно! Главное монарха. В его жилах должна течь кровь властелина.
– Ну, нормально… А скажи, вот этот башкан, который сейчас, он что, тоже королевских кровей?
– Так говорят.
– И чей же он сын?