Времена Амирана. Книга 2: Путь
Шрифт:
Теперь осталось только придумать, как избавиться от Корнея, и идти к себе.
Ее миссия выполнена. Ну, почти.
3
В первое время своей работы – кстати, очень непопулярное слово у ее новых коллег, они предпочитали говорить: «мы служим», – так вот, с самых первых дней ее служения, Ханна узнала много нового. И это касалось не столько профессиональных хитростей – этому-то неплохо учили и в Академии, а самого смысла существования Службы, ну, и мироустройства вообще.
Девизом Службы Сохранения Равновесия были слова: «Лучшее – враг хорошего». Эти слова были начертаны при входе в
Вторым девизом этой организации, если бы таковой понадобился, могло бы стать изречение: «Меньше знаешь – крепче спишь». Лишняя осведомленность тут не приветствовалась, а уж любопытство в отношении самой Службы…
Поэтому, даже уже прослужив пять лет, и став Старшим агентом, Ханна многого не знала. Кому подчиняется Директор их Отделения? Кто финансирует их деятельность? Так, самые общие фразы, типа: «Мы служим всему человечеству». Но у «всего человечества» пока что нет столицы. А тогда – где расположена Главная контора? Ну и ладно. Кому надо – знают. Узнает когда-нибудь и она, а пока…
А пока что она узнала, что такой организации, где ей предстоит служить, просто нет. В служебном удостоверении, которое она получила, значилось, что она младший делопроизводитель какого-то пятнадцатого департамента МВД. Здание, куда ее направили, имело на фасаде рядом со скромным входом табличку: Компания «Гранат Бомбило»; отдел транспорта и доставки.
Перед зданием всегда не протолкнуться было от телег, тележек и фургонов. Слышалась ругань возчиков и ржанье лошадей. Мрачные дворники не успевали убирать навоз. Дверь, украшенная упомянутой табличкой, была вечно нараспашку, народ входил и выходил беспрепятственно. Ханне, чтобы попасть на рабочее место, тоже приходилось, лавируя между повозками, проникать в эту дверь, потом, минуя вестибюль, идти коридором до конца, где была еще одна дверь, ведущая во двор. Двор был огромен, огорожен по периметру конюшнями, складами и крытыми стоянками телег и фургонов. Там тоже полно было народу, и все они были честно заняты извозными делами упомянутой компании. А Ханна шла дальше, пересекая пространство двора по диагонали, подходила к незаметной деревянной двери в одном из сараев и стучала туда простеньким условным стуком: два раза, потом еще три.
Дверь гостеприимно распахивалась. Дверной ручки, кстати, на ней не было, как не было и замка. Ханна входила, и попадала в тамбур. Дверь за спиной закрывалась, и открыть ее было невозможно. Вспыхивал яркий свет. Ханна долго пыталась понять, откуда он берется, но так и не поняла – одно из множества здешних чудес, к которым она со временем привыкла, перестала удивляться и научилась пользоваться, не задавая ненужных вопросов.
В двери напротив, ведущей внутрь, открывалось маленькое окошечко, куда Ханна протягивала свое полицейское удостоверение. После чего и эта дверь отворялась. Там никого не было. Был столик, на котором лежало ее удостоверение, она забирала его и проходила дальше. Открытые двери подъемной кабины уже ждали ее. И она опускалась куда-то вниз. Как глубоко? Она не знала. Сколько там этажей? Как-то спросила – на нее посмотрели с интересом, и ничего не ответили.
Ну, и потом – коридор, тоже чем-то освещенный, уже не так ярко. И, наконец, родная дверь, которую можно было открыть с помощью довольно хитрого ключа. В прежней жизни она таких ключей не встречала. Ну, и все. Она на месте. Засиживаться, правда, ей не давали. Вот и сейчас. Когда она была в этой комнате последний раз? Где-то месяца три тому назад? Где-то так. Вживалась в образ, искала подходы к Корнею, потом – роман с ним.
***
Вчера был последний из пяти дней отпуска, которые ей дали после завершения операции. Возможно, дали бы и больше, но проклятый Халеб Букин опять ускользнул. Как он это делает? Может быть, он тоже маг? Но прочие все попались и были зарыты там же, рядом с взорванной мельницей. Да, взорванной! И, судя по тому, как рвануло, это был отнюдь не порох. Нашли, значит, какого-то умельца. Вот и хорошо, вот и послужат его ум и уменье на пользу людям. Травить змею ее собственным ядом – еще один из негласных девизов Службы. А ведь, страшно подумать – попади такая взрывчатка в руки кого-нибудь постороннего! Сколько бед могла натворить. А кто-нибудь, самый ушлый, непременно взялся бы ее производить в больших количествах, на продажу. И покупатели бы нашлись, уж будьте уверены!
Да, самый страшный враг человека – он сам. И, пока за ним осуществляется пригляд, он может жить спокойно. Как ребенок, за которым смотрит нянька. Но, как ребенок все норовит от этой няньки убежать, так и люди, в массе своей, норовят вырваться из-под опеки. Ну, и что в результате? Попадут под лошадь, подожгут дом или утонут в речке.
***
Вот ее комната, вот ее стол. Пыли нет, протирали в ее отсутствие, хорошо. Еще три стола и дверь в стене. Столы пустые, все на заданиях, а за дверью маленький кабинетик ее непосредственного начальника. Начальнику на вид нет еще и сорока. Он могуч как ярмарочный борец, носит парик, потому что стесняется обгорелой кожи на черепе, вставные зубы и один стеклянный глаз. Наверняка под одеждой у него масса шрамов, но их Ханна не видела. Интересно, неужели и она когда-нибудь станет вот такой же, покрытой шрамами боевой лошадью? И тогда ее тоже отстранят от живой полевой работы и посадят командовать более молодыми. Ну, что ж! Пока все как-то обходилось. Ни одного шрама, да и зубы все целы, и даже дырок в них нет.
Дверь распахнулась, и на пороге появился он, начальник, Клим. Первые две недели, помнится, он очень старался понравиться Ханне, но, кроме дружбы ничего не получилось. Мужчин ей хватало в процессе исполнения своих служебных обязанностей. Уж так хватало, что крутить романы с кем бы то ни было еще, уже никаких сил просто не оставалось. А у Клима, вдобавок, еще и лысый череп, и вставной глаз… Нет, будь он объектом разработки, она не посмотрела бы и на это. Вон, недавно, попался один, страдавший метеоризмом. Как заснет, так и начинает пердеть, как лошадь. Так-то сдерживался, а во сне…
Хорошо, что его уже нет. Совсем нет, как и большинства, с кем ей пришлось за эти годы работать.
– Привет, – сказал Клим, с радостной улыбкой заключая ее в объятия и по-братски целуя в щеку, – как, отдохнула?
– Да, съездила на Теплые озера. Там у подруги домик загородный, вот мы с ней там и позагорали.
– Та-ак, подруга – это кто у нас? – Посерьезнел Клим.
– Антуанетта Балай, ее проверяли.
– Ну, вот и славно! А у меня хорошая новость.
Ханна насторожилась. За этими словами, сказанными вроде бы веселым тоном и с добродушной интонацией, могло скрываться что угодно.