Шрифт:
Одно спасение у побежденных – не надеяться ни на какое спасение.
(Вергилий М. Публий )
Глава 1
Дороги – они как реки. А реки – они же как? То текут себе спокойно и мирно, величаво и полноводно, ну, или там – струятся проселками, едва слышно журчат тропинками. А то – застынут ледяным монолитом, а потом – как разольются,
1
Дорога была запружена стадом. Это его рев, звон колокольчиков, крики пастухов, слившиеся в единый поток звуков, слышали, бредя через снежную целину Ратомир с Бен-Салехом. И, услышав, радостно направились туда, устав пробираться через заснеженное бездорожье.
Коровы медленно и безучастно брели по дороге, подгоняемые криками и щелканьем длинных кнутов. В глазах их была печаль и нехорошие предчувствия. И, правда, что могло их ждать где-то там, вдали от теплого хлева, откуда их зачем-то выгнали ни свет, ни заря. И привязанные к шее ботала своим невеселым звоном говорили за них все, что, умей они говорить, сказали бы сами.
– Куда это они, в такую рань?
Бен-Салех промолчал. Во-первых, он не знал, во-вторых – не такая уж и рань, просто – зима. А зимой всегда долго не рассветает. А в-третьих, Бен-Салех устал. Сколько они уже на ногах?.. Прилечь бы. Перекусить и прилечь. Ну, ничего, теперь, когда вышли, наконец, на дорогу, уж как-нибудь добредут до постоялого двора. А там… Бен-Салех чувствовал, что может проспать сутки, хотя и понимал, что, скорее всего, заблуждается. Ну, какие сутки?..
– А нам в какую сторону идти-то? – Не унимался Ратомир.
Вопрос, кстати, был не праздный. Бен-Салех задумался, мысленно рисуя карту окрестностей и тот путь, что они по этим окрестностям проделали.
– Направо.
***
Как выяснилось, там, где кончалось стадо, там начинались люди. Людей было много, причем шли они, почему-то все в сторону, противоположную той, что наметил Бен-Салех. И, когда они с Ратомиром ступили, наконец, на твердое, утоптанное покрытие, идти им пришлось против течения. А течение несло мимо них повозки и телеги, тележки, толкаемые вручную и просто сгорбленные под тяжестью навьюченного на собственные спины барахла, фигуры. Как будто смытая бурным половодьем деревня плыла им навстречу, бесстыдно выставляя наружу интимные детали и подробности своего скромного быта.
Попытки завязать разговор с кем-нибудь из этого потока не увенчались успехом. От них просто отмахивались, кто раздраженно, кто устало. Многие просто не реагировали никак, продолжая по-коровьи тупо смотреть куда-то перед собой, куда-то вперед, куда-то в ту сторону, где, скорее всего, их никто не ждет, и где им вряд ли будут рады.
– Ладно, – махнул рукой Бен-Салех, – на постоялом дворе узнаем, что там такое…
Первый попавшийся им на дороге постоялый двор встретил их широко распахнутыми воротами во двор и зарытой дверью в дом, в которую обычно входили те, кто пришел пешком. Из ворот как раз выезжала до верха загруженная подвода, а дверь доской заколачивал какой-то мужик. Они подошли к нему.
– Закрываетесь? – Спросил Бен-Салех.
Мужик держал в губах гвозди и только кивнул, продолжая стучать молотком. Ратомир и Бен-Салех переглянулись и пошли к воротам. Во дворе оказалось сущее столпотворение. Из дома вытаскивали лавки и грузили на одну из подвод. Стояли еще не погруженные бочки, вероятно с пивом. На одной из них сидел человек. Он не бегал, не суетился, он молча смолил самокрутку, сплевывая на землю, и поглядывал по сторонам. Кажется, с ним можно было поговорить.
– День добрый, – сказал Бен-Салех, подходя к сидящему, – вы тут хозяин?
– Ну, я.
– Ну, тогда еще раз здравствуйте. Шли вот мы, шли, устали, ноги сбили, проголодались, думали у вас тут остановимся, отдохнем, перекусим. Ваше же заведение славится своим гостеприимством. Люди нам советовали. Да… Похоже, не выйдет, а?
– Да, куды ж тут… Вот же ж, какие дела. Съезжаем мы, видите. Вот сейчас последнее загрузим, да и того…
– А чего ж так? Конкуренты, что ли?
– Да какие конкуренты?! – Воскликнул хозяин. – Конкуренты! Попробовал бы кто!.. Живо бы ноги-то повыдергивали. Конкуренты… Тут не до конкуренции сейчас, живым бы остаться.
– Так что случилось-то, уважаемый?
– Вы что, не местные, что ли?
– Да говорю же, идем мы, издалека. Народ чего-то на дороге, правда… Что, случилось чего?
– Случилось. Войско идет. Не знаю – правда, нет, а говорят с ним сам царь. Идут и грабят. Все подчистую выметают, гады. Вот народ и того… спасается, кто как может. Постоялые дворы, говорят, по бревнышку разносят. Мало, говорят, что харчи все заготовленные забирают, так еще, говорят, и жгут. А то и вовсе жизни лишают. Народ, вообще, такие страхи рассказывает, не знаешь, верить, нет. Так что…
– А царь-то при чем? Он-то что там делает? Врут, поди…
– Да, может, и врут, только как дворец-то у него сгорел, то и куда ж ему деваться? Вот он, говорят, и бродит.
– Как – дворец? – Встрепенулся Ратомир.
– Да так, вы что?.. Совсем?.. Где это вас носило, что ничегошеньки не знаете. Сгорел дворец. И Миранда сгорела, чтоб ей… Так что и оттуда людишки разбегаются.
– Да-а, дела!.. – Протянул Бен-Салех, – а мы-то, как раз туда идем. Ну, может, у вас тут хоть полчасика посидеть где можно? Передохнуть, а?.. Пока грузитесь. Да и хоть чего-нибудь поесть, хоть в сухомятку. Деньги у нас есть, заплатили бы.
– Ладно, пошли.
Хозяин встал и потянулся.
Следом за ним они прошли через пустую кухню в зал без столов и лавок, и по скрипучей лестнице поднялись на антресоли, где были жилые комнаты для проезжающих. В одной из них и устроились на одной из двух, лишенных матрасов, кроватей. Хозяин спустился вниз и принес откуда-то, видать из дорожных припасов, завернутый в холстину окорок, каравай хлеба и кувшин пива. Бен-Салех достал ножик, и приступили к трапезе, к которой как-то само собой присоединился и хозяин. Так и сидели, жуя жесткое мясо и запивая пивом прямо из кувшина, пуская его по кругу.