Времена Амирана. Книга 4: Жизнь после смерти
Шрифт:
Но сейчас думать об этом было не ко времени. Сейчас нужно было как-то проникнуть внутрь, туда, где в тайнике пребывала в покое законсервированная до поры та самая «почта», воспользоваться которой пришла, наконец, пора.
Спешились. Алеф Йот в сопровождении знатока устройства подошел к калитке и постучал. Он не боялся, что его не услышат. Он знал, что за ним сейчас наблюдают. Как минимум две пары глаз смотрели на них в прорези на вышках. Если что – там у них есть надежные арбалеты, которыми все егеря владели виртуозно. Будет надо – не промажут. А пока они подают сигналы туда, в дом, где собралась дежурная смена, и сейчас кто-нибудь подойдет.
– Вам кого? – Раздался голос с той стороны.
Вот ведь, действительно, егеря! Алеф и не услышал, как кто-то подошел.
– Здравствуйте, – отозвался Алеф Йот, – нам нужен ваш старший.
– Какой еще старший? Вы по поводу охоты?
– Нет. У нас важное дело. Нужно срочно переговорить.
– Так что ему сказать? Кто его спрашивает? Вы назовитесь, а то он не выйдет.
– Хорошо, – согласился с этим, вполне понятным, требованием Алеф, – передайте ему, что мы те, кто дает те деньги, которые ему приносит Азарий.
– Передам.
На сей раз Алеф Йот услышал шаги. Они удалялись.
***
– Кто вы такие? – Опять из-за калитки. – Что вам надо? Про какие деньги вы говорите?
Чер-р-т!.. – Алеф стиснул зубы. – Ну, что же делать? Ведь так и не пустит, сука! И ведь, что обидно, все делает правильно. По инструкции.
Он повернул голову и пальцем поманил к себе проводника, того, начальника этого самого злополучного Азария, которого угораздило так некстати пропасть.
– Я уже сказал, мы вместо Азария. Азарий не смог прийти. Мы принесли деньги.
– Деньги, уважаемые, должны быть двадцать восьмого. А сегодня какое?
– Да какая, к чертям разница! – Алеф почувствовал, что задыхается. Спокойно, – приказал он самому себе, спокойно. – И выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Нервы сейчас были ни к чему.
– Вы что, не в курсе, что творится в Миранде? Пропал Азарий. Может быть погиб. Если вы нас сейчас не пустите, считайте, что ваша служба кончилась. Не только от нас больше ничего не будет, но и дворцовое ведомство вам больше платить не будет.
– Это еще почему?
– А нету его – ведомства! Сгорело вместе с дворцом.
– Как это?
– Хватит болтать. Открывай, или мы пошли. А вы тоже можете расходиться. Больше вы никому не нужны. Все!
– Спокойно, – урезонил его голос оттуда, из-за ворот, – может, оно и так, а может… Короче, Азарий… ну-ка, если вы его знаете, опишите-ка мне его. Да с подробностями.
– Давай, – шепнул Алеф проводнику, – опиши своего подчиненного.
– Так, – тот откашлялся, давая себе секунду на раздумья, – Азарий… значит, так… росту около сорока вершков, худой, волосы… такие, с рыжиной. Стрижет обычно коротко. Усы вислые, брови темные, густые, сросшиеся. Глаза, э-э… ну, темные, в общем, точнее не скажу. Что еще? А!.. – вспомнил он, и обрадовавшись этому, заговорил уверенней, – говорит он с акцентом. Он, вообще-то, из Эрогении, эмигрант. Он там в заговоре принимал участие, ну, и сбежал сюда. Он родом-то отсюда, из Амирана, только в детстве, с родителями, туда переехал, вот…
– А какое у него любимое выражение? – поинтересовался старший егерь.
– Какое?.. А-а!.. Точно! Факин щит – вот. Это что-то по Эрогенски.
– Точно! Я как-то спросил у него, что это. А он говорит – так, мол, присказка такая. Ладно, заходите, хоть расскажете, что там у вас творится, а то мы тут, как в лесу. – И рассмеялся собственной шутке.
***
Железный ящик был извлечен из тайника и водружен на стол. Специалист – как это все-таки здорово, что хоть его удалось разыскать! – долго возился, втыкая в него провода, потом надел на голову странное сооружение, которое он обозвал «наушники», и которое должно было передавать прямо в уши голос того, с кем сейчас будет установлена «связь». Потом долго крутил шпенечки на этом ящике и все повторял: «База, база, я леший, я – леший, прием». И видно, что вслушивался – во что только? Ни разу еще Алеф сам не пользовался этой «почтой», передавал, что надо, и получал ответы от людей. Теперь он лично воочию наблюдал, как это делается. Наблюдал и думал, а что если бы такое вот устройство, да попало в руки простых людей? Да они рехнулись бы. Только и делали бы, что переговаривались друг с другом, особенно дамы: « А я сейчас только от парикмахера… А чем ты кормишь свою собачку… А мы с мужем в пятницу едем на воды». Ужас!
Наконец там, на том конце, на другом конце света, откликнулись, и спец снял наушники и одел их на голову Алефу.
– Прежде, чем что-то сказать, надо нажать эту кнопку, – он показал какую, – и держать ее нажатой, пока говоришь. Как закончишь, скажешь: «прием», и отпускай. Там будут знать, что ты готов слушать. А как услышишь, что они сказали «прием», опять нажимаешь, и говоришь, понятно?
Алеф кивнул.
– Я тогда пойду, – сказал спец, и вышел.
Правильно, их разговор ему слушать не положено.
– Здесь Алеф Йот, – сказал Алеф в то место, куда нужно говорить. Кнопку он нажал, это он запомнил, – начальник Амиранского отделения. Мне нужно переговорить с господином Софроном. Прием.
И, отпустив, как велено, кнопку, услышал:
– Господина Софрона сейчас нет. Прием.
– А когда будет? Прием.
– Будет завтра. Во сколько – не знаю. Давайте, завтра, в пять вечера. Я передам, он будет на связи. А пока, что там у вас? Давайте, я ему передам. Прием.
– У нас все хреново. А подробности – подробности лично Софрону. Прием.
– Как знаете. Я передам. Будьте завтра в пять. До связи. Прием.
– Буду. До завтра. Прием.
– Все, конец связи.
И стало тихо.
4
Пространство, тускло мерцающее переливающимся фантастическим светом, колебалось, пульсировало, дышало. Дышало с ним вместе, заставляя дышать и его самого. Оно – то сжималось, уплотнялось, наваливалось, выдавливая из легких выдох, то раздвигалось, уходя сводами, с которых мириадами свисали живые слабо светящиеся нити, вверх и в стороны. Тогда Ратомир чувствовал, как его наполняет воздух. Вдох приносил облегчение, но оно было недолгим. Своды начинали сжиматься, выдавливая из него вместе с тем, что он только что вдохнул, силы и надежду.
Вдох – выдох, вдох – выдох… Раз за разом. Это входило в привычку, это становилось рутиной, это уходило из сознания, становясь чем-то, существующим помимо него, само по себе. И сознание, освободившись, обрело себя в понимании: пещера… Когда-то он уже был тут, или это когда-то и есть сейчас?
А потом пространство отделилось, обособилось, исторгло его из себя. И стало понятно, что это пещера с озером. А то, что он слышит, тот звук, который, оказывается, все это время мучительно пытался прорваться к нему, это чей-то далекий и слабый крик. И Ратомир прислушался.