Время истинной ночи

Фридман Селия С.

Они подошли ближе. Они подступали с юга, но затем внезапно переменили направление и пошли в западную сторону. Это означало, что они окружают лагерь. Голоса смолкли, они понимали, что их жертвы могли теперь услышать их.

Выходит, им известно, где находится лагерь. Скорее всего, известно и то, на кого предстоит охота. Черт побери. Еще какая-то пара минут — и они с Хессет окажутся в окружении. А тогда не останется ничего другого, кроме как бежать к реке. Стремительно рванувшись на север, они бы еще сумели вырваться из смертоносного круга… нет, это означало потерю лошадей и всех припасов. А без провианта, снаряжения и лошадей

им все равно ни за что не добраться до цели.

Дэмьен почувствовал, что им овладевает отчаяние, но вместе с тем принялся хладнокровно просчитывать варианты. И все они сводились к одному-единственному шансу, который у них еще оставался. Он потянулся к Хессет, взглянул ей в глаза, кивнул на лошадей. «В седло, — гласило выражение его лица, — и прочь отсюда». На север. Можно держаться реки — но не слишком близко к ней, — там лошади смогут развить галоп. И не исключено, что от этой оравы удастся просто-напросто оторваться. Конечно, поднимется страшный гвалт, но человеку не угнаться за лошадью. Ехать придется долго, чтобы уйти от преследователей с гарантией, но другого шанса у них просто не было.

Но как раз когда он бросился к лошадям, заросли винограда на опушке леса раздвинулись, и он понял, что опоздал: враг вышел на открытое место, а это означало, что лагерь уже окружен. Возвращаться за бугор времени уже тоже не было, так что и с этой опорной точкой следовало проститься. Кроме того, вернувшись, он выдал бы тем самым, где прячется Хессет. Надо было предоставить шанс хотя бы ей.

Сердце у него в груди бешено заколотилось. Взяв оружие на изготовку, он повернулся лицом к противнику.

Первым, что бросилось в глаза, было лицо. Чудовищное лицо с искаженными очертаниями и самым страшным и нелепым образом размалеванное. В своем взвинченном состоянии он даже не сразу понял, что это такое. Но тут появилось и второе лицо — столь же гротескное, столь же размалеванное. Это были лица из его детских кошмаров — именно такими рисовало подсознание ночных демонов задолго до того, как он столкнулся с ними в действительности. Да нет, это и впрямь оказались не лица, а маски. Он в недоумении наблюдал за тем, как из леса выскакивали все новые и новые вооруженные страшилища в масках, пока они наконец не окружили весь лагерь. Воители в демонических масках явно рвались в бой, от их заляпанных грязью тел веяло кровью и смертью, деревянные копья с костяными наконечниками и примитивные луки были в чем-то липком и буром — и Дэмьен ни на мгновение не усомнился в том, что это кровь, кровь бесчисленных жертв, которыми кишат здешние леса.

Следовало напасть на них, пока они не выстроились в боевой порядок. Или вернуться к Хессет. Следовало сделать хоть что-нибудь.

Но он не мог. Он, не веря собственным глазам, глядел на нападавших.

Это были дети.

Не меньше двадцати детей окружили лагерь, он не стал тратить время на подсчет их точного числа. Лишь немногие из них были ростом ему по грудь. Какая-то часть наверняка была из семи — или восьмилетних малышей, остальные были самую малость постарше. Судить о возрасте детей в масках и примитивных кожаных доспехах было трудно, и все же Дэмьен предположил, что лишь двоим или троим исполнилось больше десяти лет.

Странно. Чудовищно — и в то же время невероятно странно.

Все дети были вооружены, а их оружие — при всей своей примитивности — наверняка ничем не уступало взрослому. Пока

они подступали все ближе и ближе, Дэмьен понял, что ему остается одно из двух. Он может наброситься на них, воспользовавшись преимуществом, которое предоставляют ему рост, сила и опыт. Или он может сдаться и попробовать потянуть время до возвращения Тарранта. Последнее явно претило ему, и он уже начал прикидывать, каким образом проще всего справиться с такой оравой… но это же были дети. Дети! Как же он сможет рассекать мечом эти тщедушные тельца? Да и сможет ли? Внезапно он утратил уверенность в этом. Руки его, сжимавшие оружие, задрожали.

Выскочив из укрытия, к нему присоединилась и Хессет. Он услышал, как ракханка горестно зарычала, поняв, с кем и с чем приходится иметь дело.

— Кто вы? — спросил Дэмьен. — И что вам нужно?

Ему ответил мальчик — один из самых рослых:

— Вы пойдете с нами. Немедленно. Положите на землю оружие и пойдете с нами.

— Или мы вас убьем! — вмешалась малышка, по плечам которой вились нечесаные белокурые волосы.

— Так что живо, — скомандовал мальчик.

Дэмьен посмотрел на Хессет и увидел у нее в глазах отражение той же душевной сумятицы, которая охватила и его самого. Возможно, какую-то минуту назад он смог бы убедить себя в том, что это не люди, а оборотни, смог бы, зажмурившись, изрубить их мечом или извести колдовством… но не сейчас. Не когда они заговорили. Все человеческое в нем восставало против насилия по отношению к детям. Детей следует защищать, а вовсе не убивать.

Если бы они набросились на него, он, возможно, оказал бы сопротивление. Если бы создалась реальная опасность для его жизни. Если бы они повели себя яростно или бесновато, если бы решили убить его, а не взять в плен. Если бы…

Но они этого не сделали. И никак себя в этом смысле не проявили.

Он опустил оружие. Дети ждали. Он посмотрел на Хессет — ее уши по-прежнему стояли торчком, и она тихо шипела, но, перехватив его взгляд, кивнула, и он положил оружие. И отступил на шаг. Конечно, все это было в каком-то смысле жестом. С учетом его физической силы и когтей Хессет они были в этой толпе не такие уж и беззащитные. Но, казалось, дети в масках требовали от них именно этого.

Он проследил за тем, как собрали все их припасы и взяли лошадей под уздцы. Повадки у них не детские, подумал Дэмьен. Слишком деловитые. И слишком скованные. Он обнаружил, что за ними трудно наблюдать с близкого расстояния. Трудно на мало-мальски длительное время сфокусировать взгляд на ком-нибудь одном. Возможно, это остаточный эффект Затемнения? Во всяком случае, ощущение было странным.

В конце концов дети собрали и забрали все, кроме того, что показалось им не заслуживающим внимания. Забрали оружие и у самого Дэмьена, и у Хессет. Стройная девочка в маске хищного зверя взяла его меч вместе с ножнами: меч был больше ее самой.

— Кто они? — прошептала Хессет. — Кто или что?

Рослый мальчик расслышал эти слова. Дети уже взяли Дэмьена и Хессет в круг, изготовившись вести пленников в глубь леса и далее, одному Богу известно куда. И теперь рослый мальчик встал лицом к лицу с ними, широко расставив ноги и опершись на воткнутое в землю копье. И заговорил. Заговорил с вызовом и торжеством.

— Терата, — объявил он, и хотя лицо его было скрыто под маской, Дэмьену показалось, что он ухмыльнулся. — Вот мы кто такие. Терата!