Время истинной ночи
Шрифт:
Он отшатнулся от этого трупа к другому, потом — к третьему. Не все были столь же дряхлы, как первый, но от всех смердело старостью и старческой мерзостью. Незакрытые и незажившие раны пестрели на телах — и одно из них все целиком казалось одной сплошной раной.
Растерянный священник бродил от тела к телу. Что за Творение создало подобную иллюзию?
Видение ушло, и на земле вновь появились детские тела. Он склонил голову, пораженный ужасной силой иллюзии.
— Не больно-то хочется, чтобы кто-то из них пустился за нами в погоню, а? — прошептал Охотник. В его голосе эхом отдалась
— Вы собираетесь убить их, — выдохнул Дэмьен.
Охотник промолчал.
— Но часть из них это же и впрямь дети. И никто из них не понимает того, что здесь происходит.
— Они все принадлежат ему, — резко сказал Охотник. И махнул в сторону статуи. — Вы же не хотите, чтобы они погнались за нами? Вы же не хотите, чтобы они снова схватили вас, стоит мне отвернуться? — И он шагнул в сторону стены нерасчищенного тумана. Тот, казалось, раздался в обе стороны при его приближении. — На этот раз, священник, нет места для спора. Бывает и так, что следует проявлять милосердие. Но здесь не тот случай.
Дэмьен ответил тихо, но твердо:
— Только не настоящих детей, Джеральд.
На мгновение Охотник молча уставился на него. Затем, чертыхнувшись, шагнул в туман. Серая стена тут же сомкнулась за ним, скрыв его из виду.
С трудом Дэмьен поднялся на ноги. Все тело болело так, словно ночь напролет он рубился на мечах. Он посмотрел на Хессет, на маленькую девочку, прильнувшую к ее груди, и подумал: «Что ж, хотя бы ее мы спасли». Как же ее зовут? Ах да, Йенсени. И конечно же она — настоящий ребенок, иначе Таррант непременно убил бы ее.
Столько смертей. Столько разрушения. Что за сила несет ответственность за все это? Подумав о статуе Калесты, он невольно задрожал. Что движет этим чудовищем?
— Пошли, — пробормотал он. Пытаясь ни о чем не думать. Пытаясь ничего не чувствовать. — Пошли разыщем этих чертовых лошадей.
Лошади были усталы, встревожены и вообще не в лучшей форме, но они могли идти, а ничего другого от них сейчас и не требовалось. Йенсени с изумлением смотрела на эти громадные существа, пока Хессет со священником собирали то немногое из своих припасов, что еще уцелело. К еде «дети», впрочем, не прикоснулись, равно как и к пледам для ночлега, а вот множество мелочей куда-то подевались. Что ж, по крайней мере оружие цело, подумал Дэмьен. И то слава Богу.
Они вывели лошадей на край острова, где их уже дожидался Таррант. Молча он провел их по каменистому склону, а затем и в воду. Хотя Дэмьен теперь понимал, что кажущееся рекой было на самом деле мостом, ему пришлось повозиться с лошадьми, не желающими ступать во мнимую влагу, и в конце концов он завязал им глаза, а потом провел под уздцы.
Когда они переправились на берег, Таррант вернулся к невидимому мосту. Его движения, подметил Дэмьен, были скованными; священник заподозрил, что Охотник испытывает чудовищные страдания. Хотя до сих пор в воздухе держался густой туман, но стоит ему хотя бы на мгновение рассеяться… Дэмьена бросило в дрожь при одной мысли об этом.
И тут Охотник сделал какой-то жест — и вода взорвалась. Обломки дерева и куски льда
— Этого хватит, — бросил Таррант и тут же вернулся к спутникам, чтобы возглавить процессию в глубь леса.
Дэмьен испытал радость и облегчение. Если Владетель не пожалел времени и сил на то, чтобы разрушить мост, это означало, что он не перебил на острове всех до последнего. Настоящие дети остались живы.
Позже, отведя Тарранта в сторонку, Дэмьен шепнул ему:
— Спасибо.
Охотник не ответил. Но Дэмьен не сомневался в том, что тот услышал и понял.
Они ввели лошадей в лес. После суток с лишним, проведенных в темнице, и Дэмьену, и Хессет требовалось поразмяться. Что же до девочки, то она отчаянно пыталась поспеть за взрослыми, но в конце концов силы оставили ее. Дэмьен сказал Тарранту, что нужно остановиться, и вдвоем с Хессет посадил обмякшую девочку на кобылу. Спиной Дэмьен чувствовал яростный взгляд Тарранта, взбешенного внезапной задержкой. «Пока тебе везет, — думал он, покрепче привязывая Йенсени к седлу. — Вот и держись за свою удачу». Но когда они вновь тронулись в путь, он на всякий случай нашел время объяснить Тарранту, что девочка, возможно, имеет важную для них информацию. Это, конечно, объясняло ее участие в экспедиции лишь наполовину, но именно эту половину и надо было услышать Тарранту. Вне всякого сомнения, пощадив малолетних Терата, он исчерпал тем самым собственный запас милосердия.
Когда они углубились в самую чащу, где переплетенные наверху ветви наряду с туманом обеспечивали полную защиту от солнечных лучей, Таррант, судя по всему, несколько расслабился. А вскоре после этого, когда к тому же уже начало темнеть, он сбросил с головы импровизированный капюшон. Кожа на лице у него обгорела и частично запеклась — и Йенсени, до того видевшая его лишь мельком, напряглась в седле и судорожно вздохнула. Но реакция Дэмьена и Хессет (а вернее, отсутствие какой бы то ни было реакции с их стороны) вроде бы успокоила ее — и она тут же обмякла в седле, вновь погрузившись в дремоту.
— С вами все в порядке? — спросил Дэмьен у Тарранта, впрочем, не сомневаясь в том, что за ответ услышит.
Охотник кивнул, при этом с виска у него упал лоскут обожженной кожи.
— Завтра на полчаса настанет истинная ночь. Если к тому времени я не сумею полностью восстановиться, то она меня вылечит.
Он остановился, обернулся, посмотрел на Йенсени. Измученная девочка спала вполне здоровым сном.
— А у нее и впрямь есть информация? — несколько насмешливо осведомился он. — Которая действительно может нам понадобиться?
Дэмьен замешкался с ответом.
— Не исключено. И она, кажется, обладает Видением того или иного типа. — «Она ведь сразу поняла, что я священник. Кто знает, что еще она сумела Увидеть?» — А в чем дело? — резко спросил он у Тарранта. — Или вы полагаете, что я сказал это только затем, чтобы спасти ее?
Губы Тарранта напряглись, при этом он потерял еще немного обожженной кожи. Трудно было сказать, улыбается он или же хищно ухмыляется.
— В этом я вас бы не заподозрил, — заявил он.