Время надежды, или Игра в жизнь
Шрифт:
– Здравствуй, Маша. Ну, давай, беги… Только не забудь, что с тебя ещё статья в «Ретроспективу». Что у нас по плану?
Маша, с трудом заталкивая в раздутую сумку диктофон, прокричала на бегу:
– Развал Советского Союза! Что и как у нас в городе было в начале девяностых! Я уже написала – текст у корректора!
Надежда подошла к кабинету с табличкой «Главный редактор Орлова Надежда Николаевна», толкнула дверь. Вошла, бросила сумку на стол и огляделась, словно видела обстановку в первый раз. Недавно в редакции «по бартеру», за рекламу, сделали ремонт и заменили мебель, и Надежда ещё не успела
Подойдя к книжному шкаф, достала из-за стеклянной дверцы старую чёрно-белую фотографию в рамочке. На снимке – трое: две юные девушки, в одной из которых можно было без труда узнать хозяйку кабинета, и высокий юноша, который обнимал за плечи вторую девушку – пухленькую и очень симпатичную. Фото было явно с выпускного вечера – все трое нарядные, счастливые, с цветами и воздушными шарами в руках.
– Эх, Женька… Если бы знать… – прошептала Надежда, возвращая фото на место.
Сняла пальто, повесила в шкаф. Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет буквально влетела крепко сбитая яркая блондинка. Это была Лена Савельева – лучшая подруга Надежды, бывшая одноклассница и однокурсница, а ныне коллега по работе. В руках Лена держала листы с текстом, густо испещрённым исправлениями. В ту же секунду листы полетели Надежде на стол.
– Вот, полюбуйся! Чему их только на журфаке учат?! Я не знаю, как это править! Легче всё заново написать!
Надежда обняла Лену.
– Во-первых, здравствуй, подруга. Я по тебе за выходные тоже соскучилась… Во-вторых, не паникуй. Мы тоже были молодыми… Научится. Что там? Развал Советского Союза?
Но Лена продолжала возмущаться:
– Нет, я всё понимаю – девочка неопытная и всё такое! Но можно хотя бы элементарно даты не путать?!
Склоняясь над текстом, Лена нашла нужное место:
– Вот, пишет: «После 21 декабря 1996 года мы оказались в другой стране – Советского Союза не стало…».
Надежда тоже склонилась над текстом.
– Знаки препинания ты поправила, стилистику, вижу, тоже. Господи, да что не так-то?
– Ну, конечно, тебе знать необязательно, ты тут – всего лишь главный редактор, – заметила Лена язвительно. – А я, между прочим, – корректор и по совместительству литературный редактор, который у нас в штате, кстати, не предусмотрен! И такие вот «блохи» должна вылавливать! Потому что Советский Союз прекратил свое существование 26 декабря 1991 года! А Машка цифры местами переставила! А если бы я не заметила? Вот позоруха была бы!
Надежда облегченно вздохнула:
– Фу, господи, напугала. Я думала, там что-то серьёзное. Ну, ты ведь у нас гениальный корректор и еще более гениальный литературный редактор! А это – твоя работа, милая. Но пассаран! Они не пройдут, наши враги – а-шипки и а-чепятки!
– Лена улыбнулась:
– Ага, не пройдут. Помнишь тот кошмар? «Пользуясь случаем, хочу напомнить, что именно наша служба нанимается взяточниками, коррупционерами и мошенниками…». И это в интервью с начальником ОБЭП! Вместо «занимается» Костя написал «нанимается», а я пропустила…
– Да уж, такое не забудешь… – вздохнула Надежда. – А ещё, помню, была «Лень защитников Отечества»… «Елеведущая»… Кстати, про мою Маринку был материал… И совсем уже неприличное…
Лена замахала руками.
– Ну всё, хватит, хватит! Как я ещё здесь работаю?! Но я стараюсь! Помнишь, как спасла тебя от смерти? Когда ты в интервью с кандидатом в депутаты Госдумы сделала роковую ошибку – вместо его жизнеутверждающей фразы в финале: «Ну, ничего, прорвёмся!» написала не менее жизнеутверждающую, но более точную по сути: «Ну, ничего! Проврёмся!». Проврёмся! Ты представляешь, где бы тебя закопали, если бы то интервью вышло?! Он же до того, как стать честным бизнесменом, бандитом работал! Хорошо, что я тогда бдительность проявила…
– Зато я теперь никогда не забуду, что нашей с тобой родины – Советского Союза – не стало 26 декабря 1991 года… Жаль – неплохая была страна…
Надежда щёлкнула пультом, включив телевизор, где по-прежнему шли репортажи из Москвы, и печально произнесла:
– По крайней мере, утро с таких новостей не начиналось…
Лена помрачнела.
– Я сама в шоке. Хоть никого из знакомых в Москве нет, а то вообще бы с ума сошла. Знаешь, иногда я даже рада, что у меня нет детей… Представляешь, каково это – вот так потерять своего ребёнка… Просто потому, что он оказался не в то время не в том месте, а ты ничем не можешь помочь, не можешь это предотвратить…
Глаза Лены наполнились слезами – она подняла их к потолку и помахала руками перед лицом, чтобы не потекла тушь.
– Всё, пошла работать… Лучше об этом не думать, а то можно сойти с ума…
Забрав листы с текстом, Лена ушла. Как только за ней закрылась дверь, Надежда схватила телефон и торопливо стала набирать номера.
– Алло! Марина! У тебя всё в порядке?! Хорошо, я позже перезвоню…. Антон? Ты где? Я понимаю, что в университете… Хорошо, я не волнуюсь… Целую… Мама, вы дома? Никуда без нас не выходите – Максим, куда надо, отвезёт… Нет, я в порядке… Всё, целую, мои родные… Алло, Максюша? Ты как? Сможешь маму в город отвезти? Нет, ей не срочно… Хорошо… И я тебя…
А по телевизору продолжали рассказывать о терактах в московском метро. Надежда медленно опустилась в кресло и сделала звук громче…
***
В обеденный перерыв Надежда и Лена решили пойти не в своё обычное кафе, где вполне приличный комплекс обходился совсем не дорого и куда бегала столоваться вся их редакция, а в небольшой ресторанчик неподалёку, – хотелось посидеть в спокойной обстановке.
Они расположились за столиком в углу, рассматривая улицу через большое панорамное окно. Перед ними стояли нетронутые чашки с остывшим кофе. Надежда, глядя на спешащих, ёжившихся от холода прохожих, задумчиво продолжала разговор:
– Вот все смеются, а всё-таки больше всего на свете я хотела бы вернуться в прошлое и начать жизнь сначала. С сознательного возраста – лет с восемнадцати…
Лена оторвалась от вида за окном и удивлённо посмотрела на Надежду. Та, оживляясь, продолжила:
– Представляешь, как здорово: знать всё, что с тобой произойдет, и больше не совершать никаких ошибок! Такая своеобразная корректура собственной жизни – всё с чистого листа, и надпись в конце: «Исправленному верить!».
– Я думала, что ты на этот счёт уже успокоилась, – сказала Лена, делая глоток холодного кофе и недовольно морщась. – Так, дай Бог памяти… Я это слышала после твоего первого замужества, потом – после второго. Сейчас у нас третий брак… Ты становишься предсказуемой, подруга!