Время надежды, или Игра в жизнь
Шрифт:
– Наденька… Ты что это… Что ты такое говоришь…
– Я только что похоронила своих детей! – отчётливо произнесла Надежда, а затем закричала, вырываясь из рук отца, который пытался её удержать. – Я похоронила своих детей! Их нет! Их больше нет! Моих детей больше нет! А Макс предал меня! Мы хотели дочку! А теперь у него будет сын! Я не хочу жить! Господи, зачем это всё?! Зачем?! Я так не хотела! Мне так не надо! Я не хотела так! Не хотела! Верните моих детей! Верните мне их! Чёрт с ним, с Максом, но верните мне моих детей!
Врач «Скорой» снова быстро раскрыла чемоданчик и скомандовала обезумевшим от ужаса родителям:
– Готовьте девочку к госпитализации…
Спустя неделю по больничному парку прогуливались Надежда и вторая девушка с фотографии – симпатичная, слегка «в теле», с весёлыми озорными глазами. Это была лучшая подруга Нади Лена Савельева.
Надежда – в страшном больничном халате и мужских дерматиновых тапках не по размеру – задумчиво брела по дорожке, не замечая ни первой пышной зелени, ни чудесной майской погоды. Лена тоже старалась идти медленно, в ногу с подругой, но получалось это у неё плохо – она то и дело срывалась вперёд, потом вприпрыжку возвращалась обратно. Одета Лена была очень модно по меркам 1983 года: в кроссовках типа «Адидас», кофточке с надписью «Мальборо» (хоть и с ошибкой в написании) и новых «фирменных» джинсах – неизвестной, впрочем, фирмы. Лена всячески пыталась привлечь внимание Нади к обновкам: поглаживала строчки на джинсах, стряхивала невидимые пылинки с кофточки, вертелась и так, и эдак, демонстрируя кроссовки, но Надежда никак не реагировала. Наконец, Лена не выдержала:
– Вот. Накопила – и купила… У цыганок в переходе… А что? Кто скажет?..
Надежда молча шла вперёд, погруженная в свои мысли, и Лена даже обиделась.
– Надь, ну ты чего? Тебе не нравится, что ли?
– Что? – встряхнулась Надежда, возвращаясь в реальность. – Нравится? Конечно, нравится… Как это может не нравиться…
Не такой реакции Лена ждала от подруги, но что с Никольской взять – нервный срыв, переутомление, страшное даже по названию отделение больницы. Вон, бредёт – сама на себя не похожа. Вроде она – и вроде не она…
Лена посмотрела на наручные часики, покачала головой. Взяла Надежду под руку и заглянула ей в лицо.
– Ну что, тебя завтра забирать? Я постараюсь вырваться…
– Как хочешь… – равнодушно пожала плечами Надежда. – Мне всё равно… Кто-нибудь заберёт… А нет – так сама… Дорогу знаю…
– Никольская, хватит придуриваться! – возмутилась Лена. – Ты ж не Катерина из «Грозы»: «Что воля, что неволя – всё равно…». Тебе не может быть всё равно! Или я подумаю, что тебя не долечили! Что врачи хоть говорят?
– Нервы… Сессия… Как бы…
– «Как бы…». Интересно! Где ты этого нахваталась? – улыбнулась Лена.
– Да это старая фишка… – махнула рукой Надежда. – Сорняки в речи… На самом деле ничего хорошего…
– Фишка? Тоже клёво. Это медики твоего нервного отделения так выражаются?
– Типа того… – смутилась Надежда, поняв, что употребляет слова и выражения, которые в лексиконе жителей страны массово появятся только через четверть века. Но Лена была в восторге.
– Ух ты, надо запомнить! «Как бы», «фишка», «типа того»… Сойду за «нервного патолога»!
– Лучше не надо, – через силу улыбнулась Надежда. – Скоро от этих слов всех тошнить будет…
Она всё никак не могла привыкнуть к юному облику своей лучшей подруги, с которой ещё совсем недавно они готовились с помпой отметить 45-летние (Лена – на месяц позже Надежды). А сейчас перед ней стояла ошеломляюще красивая в своей молодости Ленка, словно сошедшая со старой чёрно-белой фотографии, только вдруг обретшей цвет и яркость красок. Надежда даже на какое-то время забыла, где и почему находится, исподтишка с интересом разглядывая подругу.
Лена это заметила.
– Ты какая-то странная, Надька, стала. Тебя там лекарствами в больнице перекачали, что ли? Вообще тебя не узнаю… Может, рано тебя выписывают?
– Нет! – испугалась Надежда. – Не рано! У меня всё в порядке – просто страшный сон приснился…
– Ага, слышала! – с иронией сказала Лена, и добавила «загробным» голосом, передразнивая подругу:
– «Где мои дети?.. Верните моих детей!.. И мужа заодно…»
Надежда с болью посмотрела на Лену. Её глаза наполнились слезами, но она быстро взяла себя в руки. Лена ничего не заметила и продолжила, поёжившись:
– Жуть… За такое могли не сюда, а сразу в психушку упечь…
Надежда незаметно смахнула слёзы с глаз и постаралась перевести разговор на другую тему:
– Да всё уже хорошо, Лен, не переживай. Иначе меня бы завтра не выписывали… Я так рада тебя видеть… Такой…
– Какой? – удивилась Лена.
– Ну, такой… Молодой… Юной… Счастливой…
– Надь, ты меня всё-таки пугаешь… А какой я должна быть в 17 лет, по-твоему?!
– Действительно… – смутилась Надежда. – Прости – ерунду говорю… Расскажи лучше, что у тебя новенького?
– Ой! – картинно закатила глаза Лена. – Что у меня может быть новенького? Женька, как обычно, замуж зовёт. Я сказала, как с армии вернется – так сразу. Его же осенью забирают…
Надежда резко остановилась, изменившись в лице.
– Женьку… В армию… Осенью…
Она повернулась к Лене, схватила её за руки и зашептала скороговоркой:
– Леночка, миленькая, Женьке нельзя в армию! Его убьют, понимаешь? Он оттуда не вернётся! Ты не выйдешь за него замуж, ты вообще никогда не выйдешь замуж! Поверь мне! Нельзя Женьке в армию! Не пускай его! Ни о чём меня не спрашивай – просто сделай так, как я прошу! Так надо, Лен! Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану?!
Надежда рухнула перед Леной на колени, продолжая держать её за руки и умоляюще заглядывая в глаза. Острый гравий впился в кожу, но девушка этого не замечала.
Лена, встревожено оглядываясь, не видит ли кто эту картину, попыталась поднять подругу.
– Надька, ты чего, а?! Тебя точно не долечили… Ну-ка вставай быстро! На нас уже смотрят…
– Леночка, родная моя… – шептала Надежда. – Поверь, я не шучу… И я не больная… Просто не пускай Женьку в армию – и всё! Это ведь не трудно! Придумай что-нибудь! Скажи, что беременная!