Время волка
Шрифт:
— Стой, Адриен! — Томас не ждал, пока скакун остановится, а соскользнул со спины лошади. Ружьё лежало наполовину засыпанным листвой. Примятые ветви и растоптанные грибы свидетельствовали о борьбе. Оборванные шляпы белых бледных поганок лежали разбросанными в листве как фарфоровые блюдца, И между ними ярко светило что-то другое. Томас упал на колени и погрузился ими глубоко в листву. Он копался пальцами в рыхлой лесной подстилке и вытащил то, что человек потерял в борьбе. Томас тихо щёлкнул. И теперь точно знал, что Изабелла не была сумасшедшей и мечтательницей.
— Адриен, я не возвращаюсь в деревню, я должен идти в замок, сейчас же!
Он быстро сунул находку под куртку и вскочил. У него снова закружилась голова. Томас зашатался.
Глава 18
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
Изабелла не знала, как часто в течение последних нескольких дней она подходила с бьющимся сердцем к окну, как только слышала стук копыт. Но каждый раз только охотники или гости мадам де Морангьез въезжали верхом во двор. Как только она улавливала шаги в библиотеке, то подкрадывалась на цыпочках к двери между смежными помещениями и внимательно слушала разговоры. День ото дня настроение ухудшалось. Она подслушала, что господа д'Эннефаль были отосланы обратно в Нормадию, что месье Антуан хотел потребовать ещё больше охотничьих собак из версальской королевской собачьей своры, и что бестия дурачила охотников, пока позволяла капканам защелкиваться.
В такие моменты Изабелла даже не решалась закрывать глаза, потому что темнота возвращала ужас. А также теперь, когда она склонялась над молитвенником, который дала ей мадам де Морангьез с наказом выучить до завтра три страницы псалмов, этот страх вернулся. Девушка верила, что за крошечным островком света от свечи, в котором она сидела, слышался шёпот бестелесного голоса прямо в её ухе. Изабелла схватилась за шею, нащупала образ Богоматери и сжала его так сильно, что рука запульсировала.
«Это сразу пройдёт», — пыталась она себя утешить. И пока девушка смотрела на успокаивающее мерцание пламени свечи, то вспоминала о другом голосе, о руках, которые держали её, о ладони, которая нежно гладила по лицу. «Не бойтесь, мадемуазель».
Изабелла сильно испугалась. На этот раз девушка ничего себе не представляла. В библиотеке скрипнула половица! Она опрокинула бы столик, зацепившись за него волосами, так поспешно вскочила и бросилась к двери. Изабелла опустилась на колени, тихо вытащила ключ из замка и приложила ухо к замочной скважине. Это была не мадам де Морангьез, которая делала свой последний вечерний обход, Потом можно было услышать твёрдые шаги и скольжение тяжелой юбки.
Довольно долго, с прерывающимся дыханием, она слушала, однако, всё оставалось спокойным, ни один луч света не падал внутрь из-под двери. «Вероятно, я действительно схожу с ума». Изабелла встала, и услышала шелест под подолом своей юбки. Когда она отступила, то обнаружила на полу клочок бумаги. Должно быть, кто-то только что толкнул его под дверь! Девушка осторожно его подняла и увидела ровный почерк Томаса Ауврая:
«Вы потеряли вашу книгу?
Читайте вместо этого Шекспира, третья книга слева!»
Изабелла открыла дверь, но Томас исчез. В библиотеке было темно, свет от свечи из её комнаты падал тонкой светлой полосой на книжную полку, распыляя золотистое тиснение на корешке книги произведений Шекспира. На указанной надписи пыль была стёрта, как будто кто-то недавно брал её в руки.
Беззвучно она подкралась к полке, потянулась и схватила книгу. Потом поспешила в свою комнату, остановилась прямо рядом с канделябром и раскрыла её. Это была пьеса Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь», где эльфы играли важную роль. «Он надо мной смеётся?» В некотором смысле это было хорошо, впервые только расстроилась, но не испугалась. Она раздражённо перелистывала страницы и почти захлопнула книгу снова, когда внезапно отделился и выскользнул один лист. Она едва смогла его удержать. Он не принадлежал к книге. Это было... письмо?
Изабелла сглотнула. «Пожалуйста, никаких плохих сообщений из деревни!» — умоляла она мысленно. Девушка положила книгу на кресло и расправила бумагу. Она едва ли почувствовала, как упала на колени. Чёрная ткань раздулась и осела вокруг неё. Изабелла сидела на полу и не могла отвести взгляд от рисунка.
«Мари!» Она улыбалась ей, полная жизни, со слегка поджатыми губами, как будто в любой момент могла что-нибудь крикнуть. Как она изменилась! Но даже с тонкими, плавными линиями, молодая девушка имела мало общего с задорной девчонкой, которой когда-то была, Изабелла сразу узнала бы её из тысяч других.
— S`orre, — шептала она. — Fa b`el brieu.
Было необычно составлять слова на этом языке. Слишком долго она произносила свои молитвы на французском. Давно ушли в прошлое промелькнувшие вечера бабьего лета: две девочки с дырками вместо выпавших зубов, которые босиком лазили по скалам и собирали весной первые дикие нарциссы и гвоздики, чтобы делать из них подарок матронам.
Капля растеклась по чернилам, став тёмно-серым налётом и размыла очертания рисунка. Изабелла не заметила, что плакала. И как будто холодный сон миновал, который согнал её душу и всё чувства в помещение без света и воздуха, сейчас в ней поднимались рыдания. Изабелла прижала свою руку ко рту. Но ничего не могла поделать, жалобный звук вырвался из неё. Она испугалась того, насколько чужим он звучал. «Как долго я не плакала? Умею ли я это еще вообще?» Резким движением Изабелла вытерла щёки тыльной стороной ладони. Потом она взяла себя в руки и прочитала строки под портретом.
«Мадемуазель д’Апхер,
когда мы с вами недавно встречались, я с сожалением увидел, как сильно вы беспокоитесь о Мари Хастель. Я надеюсь, что немного облегчу вашу обеспокоенность этим портретом. Изображению нескольких дней. Итак, вы видите, она в порядке, и также здорова семья Марии. Теперь у меня есть к вам просьба: я должен срочно с вами поговорить! Я не могу вдаваться здесь в подробности, только так, от всего сердца и от всей души: простите мои сомнения. С вами в ту ночь на самом деле говорил кто-то другой, я нашёл доказательство и принёс. Вероятно, вы вспомните, если увидите предмет. Пожалуйста, доверьтесь мне, по крайней мере, для разговора и нескольких вопросов, конечно, строго конфиденциально, честное слово. Я остаюсь в замке до тех пор, пока вас не услышу, Вы найдёте карандаш и бумагу за чучелом совы. Положите ваше сообщение под деревянный цоколь.
В ожидании Вашего скорого ответа.
Томас Ауврай.
снова преданный, но не вор
P.S: Ваш сборник сказок я спрятал за книгами о рыболовстве и лесном хозяйстве. Предполагаю, что мадам едва ли интересуется деревообработкой, по крайней мере, не до тех пор, пока речь не идёт о святых осколках из деревянных крестов христианского мученика. И да: этим утверждением вы могли бы сейчас меня конечно шантажировать.