Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— И вы хотите в то будущее, где никому никого не жалко?
— Я очень хочу в любое будущее, Витольд. И еще я хочу спать. И боюсь засыпать. Там очень холодно, Витольд, — дрогнувшим голосом закончила Ингрейна и зажмурила глаза. Наверное, старалась не заплакать.
Витольд резко перестал жалеть себя, потому что в такой ситуации это было чем-то между трусостью и свинством, а свинства он, несмотря на широкие понятия о жизни, все же старался избегать.
— Засыпайте, не бойтесь, я с вами тут посижу. Увижу старуху с косой — пристрелю без разговоров.
Ингрейна, не поднимая век, бледно улыбнулась.
— Всю мою жизнь вокруг меня очень много стреляли.
— Тогда я вам
«Магда — это явление», — мысленно оценила Магрит вошедшую нордэну. Она еще с первого раза запомнила, что все люди ходят в гости, а Магда Карвэн — именно является. И непременно приносит с собой много шума, много разговоров и какой-то странный настрой, который можно было бы назвать «уютом», если бы нордэна не наводила беспорядок на любой территории, где оказывалась. Размеры территории, кстати, значения не имели — эта громогласная, добрая и простая женщина каким-то образом умудрялась занимать ровно все пространство вокруг: потрогать все подушки и безделушки, перенюхать все сорта чая и выбросить все булочки, которые показались ей недостаточно свежими, помыть всю посуду, забытую в раковине, и снести минимум одну вазу. Более того, она даже могла при встрече так обнять Магрит или — страшно сказать! — самого Наклза, что кости трещали. А у мага и вовсе, наверное, друг о друга стукались. И еще у нее имелась привычка трепать их по волосам. Магрит терпела, потому что ее мама в детстве делала так же и явно не со зла, почему терпел маг — оставалось загадкой, но, рэдка подозревала, любой, кроме Магды, за попытку взъерошить идеальную, ну просто волосок к волоску прическу Наклза рисковал как минимум получить в зубы. Уж ей такая дерзость бы точно в голову не пришла, а Магда — ничего, трепала мага что кота, разве что за ухом не почесывала, и он терпел! Может, конечно, Наклз не сопротивлялся, потому что в плане физической силы преимущество было на стороне Магды — а разворот плеч у нее выглядел внушительным — но Магрит казалось, что даже промороженный до самого дна человек вроде него чувствовал необыкновенное тепло, идущее от нордэны. Она была сама жизнь — шумная, суетливая, может, и не умная, но как-то инстинктивно близкая. Самым поразительным в ней казалось то, что при всем своем очень далеком от этикета и даже элементарной вежливости поведении Магда не раздражала. Скорее впечатляла, как красочный закат или солнечный зимний день. Одним словом, она была явление. Почти стихийное.
— Зови своего зануду, я притащила контрабанду! — с порога радостно прогрохотала Магда, воздымая холщовую сумку так, словно это как минимум знамя. В сумке призывно булькнуло.
— Наклз в академии, он, наверное, часа через три будет, — уточнила Магрит, пропуская гостью в дом. Вернее, просто заблаговременно отскакивая с ее пути. Если Магда видела открытую дверь — она в нее проходила. Это была не Зондэр, чтобы стоять на пороге и ждать четко сформулированного приглашения.
На румяном от легкого морозца лице нордэны отразилась мыслительная работа.
— Ну ладно, тогда тащи стаканы! Чего встала, как статуя в лучах заката?
Магрит решила чуточку схитрить и вернулась с одной рюмкой, правда, самой солидной по объему. Магда к этому моменту как раз успела скинуть сапоги и протопать в гостиную, где плюхнулась в жалобно скрипнувшее кресло.
На рюмку нордэна поглядела озадаченно, а на Магрит — почти испуганно.
— Детка, а тебе лет сколько? — поинтересовалась она после паузы. Не очень уверенно.
— Двадцать пять, — не подумав, ляпнула Магрит. Сказала бы «семнадцать», может, и отвертелась бы, да поздно сообразила.
Темные брови Магды поползли вверх и скрылись под растрепанной челкой.
— А тебя люди растили?
Вопрос был странный, но обидно не звучал. Магрит еще при первом знакомстве обратила внимание, что от Магды вообще ничего не звучит обидно, даже когда она говорит, что у Наклза при ходьбе кости о кости стучат, а Магрит, видать, очень дурно готовит, если живет в доме с мужиком, который до сих пор выглядит как скелет. И по этой причине даже выражала сомнения в рэдском происхождении Магрит, поскольку вся рэдская кухня была ну на редкость аппетитной, чего один суп из рубцов стоил… Обидеться на Магду казалось так же невозможно, как обидеться на дерево или солнышко в небе.
— Да уж не волки меня растили.
— И ты к двадцати пяти годам не понимаешь разницы между наперстком и стаканом? — ужаснулась нордэна. — Дэмонра не говорила мне, что ты из пансиона, бедняжка… В общем, смотри. То, что Наклз ставит в подстаканник, это стакан. Такая штука без ножки, обычно граненая, и беса лысого ты ее разобьешь случайно. Только о собутыльника, их, собственно, затем толстыми и делают, но не суть. Все остальное — это наперстки. Еще бывает чайник и самовар, но туда обычно наливают не горячительное, а горячее, так что это мы обсудим после. Так вот, наперстки бывают разной емкости — для вина, для ликеров, для коньяка и даже для нее, родимой, совсем уж крохотные, но! Когда у тебя в гостях хорошие люди, подавать наперстки, конечно, прилично и по этикету, но очень не по-товарищески.
Магрит едва не прыснула. Она представила себе лицо Наклза, если бы он услышал такую занимательную классификацию бокалов. Маг, отчего-то не расставшийся с желанием привить ей хоть какие-то манеры, даже учил ее, для какого вина нужен какой бокал и как правильно наливать коньяк. А тут выяснялось, что все гораздо проще.
— Я поняла. Пойду за стаканом.
— За двумя стаканами, девочка моя. Пить в одиночку — это алкоголизм, а заставлять гостя пить в одиночку — вообще форменное свинство. Чему он тебя вообще учит?
Вот уж пить маг ее точно не учил, да и сам почти никогда не пил, если только не приходили гости.
— Но я не пью…
— Магрит, у нас что ни день — то повод для очередных ста граммов. Неси. Я Наклза люблю, но на трезвую голову ждать его три часа не буду. У меня есть план, я его даже записала, и обдумывать еще раз не хочу. И тем более не хочу три часа сидеть и представлять, как он этот план разнесет, а он его разнесет. Так что собираюсь быть как можно дальше от любых размышлений и скорбей к моменту его прихода.
Жидкость в бутыли имела цвет экзотический и угрожающий, то есть почти чернильный. Магрит не без внутреннего содрогания смотрела, как темно-фиолетовая струя льется в стакан. Магда налила Магрит на донышко, а себе — чуть меньше половины. Извлекла из брошенной в соседнее кресло сумки два крупных красных яблока. Сладко прижмурилась. Подняла стакан и мечтательно провозгласила:
— Ну, в общем, будем живы!
Магрит не знала, выражает ли Магда бодрое пожелание или робкую надежу, но, глядя на цвет жидкости, склонялась ко второму варианту.