Все девочки взрослеют
Шрифт:
— Твоя мама их читает?
Мое сердце забилось сильнее. «Звездная девушка» — мамин секрет. Хотя, если подумать, далеко не единственный. Но почему я должна хранить ее тайны? Что хорошего она мне сделала в последнее время? Сплошные запреты, и только.
— Читает, — сообщила я. — И пишет.
Глаза у Эмбер расширились.
— Серьезно?
— Ага. Такая у нее работа. Но это вроде секрет, так что…
Тут в двери показалась голова Тамсин.
— Привет, Тамсин! — поздоровалась Эмбер.
— Привет, Эмбер! — передразнила ее Тамсин.
Я грозно посмотрела на Тамсин. Она сделала вид, что не заметила. Я провела подруг в гостиную. Френчель лежала на диване, засунув голову и половину туловища в миску с попкорном.
— Что будем делать? — спросила Эмбер, когда я согнала собаку на пол и выкинула оскверненный попкорн в мусорное ведро.
— Гм…
Вообще-то я думала, что мы будем ужинать, а потом сходим за мороженым. Но может, это не слишком интересно?
— Мы просто смотрели телевизор, — ответила я. — Могу приготовить еще попкорна.
Эмбер вытащила из кармана розовый конверт.
— Хотите посмотреть приглашения на мою бат-мицву? Сегодня утром принесли.
Мы кивнули. Ну ладно, я кивнула, а Тамсин вроде пожала плечами. Эмбер вынула из конверта БУР-диск и вставила в наш плеер. Через минуту в гостиной зазвучала композиция «Isn’t She Lovely» и на экране возник черно-белый профиль Эмбер. «Разве она не прелесть? — пел Стиви Уандер. — Разве она не чудо?»
— Ух ты, — выдохнула я.
— Ух ты, — саркастично подхватила Тамсин.
Я глянула на Тамсин. Она пожала плечами и снова уткнулась в книгу. Но я не сомневалась, что она продолжает смотреть. На экране мелькала Эмбер в нарядах разных кинозвезд. В кринолине на лестнице, как Вивьен Ли в «Унесенных ветром». В маленьком черном платье и жемчугах, как Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани». На носу корабля, как Кейт Уинслет в «Титанике». Корабль я помнила по многочисленным экскурсиям в морской музей. («Кто такой?» — прошептала я, указывая на парня, обнимающего Эмбер за талию. Оказалось, ее сводный брат. Она подмигнула и пообещала познакомить нас на бат-мицве.) Диктор с низким голосом — именно таким читают анонсы фильмов — произнес: «Восемнадцатого июня Филадельфия, Пенсильвания, превратится в… Эмбервуд».
— Как это тебе удалось? — удивилась Тамсин.
— Что удалось? — не поняла Эмбер.
— Переименовать целый город в свою честь.
— Ш-ш-ш, — Эмбер поднималась и опускалась на носочках. Ее волосы пружинили в такт. — Сейчас начнется самое интересное.
Замелькали кадры с раскрашенными людьми. Мужчины и женщины кружились по сцене, прыгали, кувыркались, сражались друг с другом огненными мечами.
— «Цирк дю Солей»![60]
— пояснила Эмбер. — Гвоздь программы!
Потом снова появилась Эмбер, одетая, как Энн Хатауэй в «Дневниках принцессы» (после преображения). За спиной Эмбер стояли и улыбались родители и, по-видимому, младший брат. «Разделите с нашей принцессой…» — начала мама, «…один из самых важных дней в ее жизни», — подхватил папа. На экране появились адрес сайта и просьба поскорее ответить на приглашение «королеве-матери». В довершение показались большие золотые буквы с завитушками: «КОНЕЦ».
— Родители чуть все не испортили. Они терпеть друг друга не могут, пришлось снять кучу дублей. Мой братец — настоящий кретин.
— С ума сойти, — произнесла я.
Даже Тамсин за книгой казалась потрясенной.
Мама принесла в комнату новую миску попкорна и взглянула на экран.
— Что это вы тут смотрите?
— Приглашение на мою бат-мицву, — ответила Эмбер.
Она щелкнула пультом, и все началось сначала.
Мать села на диван. Впервые в жизни она не задавала вопросов. Похоже, она вообще забыла, как говорить. «Ну!» — воскликнула она, и еще: «Ух ты», а потом: «Это очень…», «О боже!» и «Цирк дю Солей!». Когда начались титры, она вспомнила: «Как бы чего не пригорело!» и убежала на кухню. Ее щеки раскраснелись, глаза блестели, словно она из последних сил удерживалась от смеха.
Я взяла пульт с подлокотника дивана, куда его бросила Эмбер.
— Счастливица! — сказала я Эмбер. — Видеоприглашений мне не видать как собственных ушей. И шоу тоже.
— Серьезно? Не будет даже танцоров? — Эмбер тряхнула прямыми волосами. — Я думала, даже в Торе написано, что должны быть танцоры.
— У меня не было танцоров, — заметила Тамсин, не отрываясь от книги.
— Нет, были, — возразила я.
Тамсин скорчила гримасу.
— У Тодда были танцоры. А я так, примазалась.
Эмбер не обратила на нее внимания.
— Может, если закончишь четверть на одни пятерки, твои родители передумают, — предположила она.
— Возможно. — Я пожала плечами.
Единственный способ исправить оценки — все время носить слуховой аппарат, но я этого не хочу. Хотя если я стану учиться еще хуже, мать наймет репетитора, она уже грозилась. Или потребует встречи со всеми учителями и узнает, что я не ношу аппарат. Тогда мне точно не поздоровится.
Эмбер поправила ободок.
— Никаких видеоприглашений, никакой темы…
Я чувствовала, что она оценивает меня. Решает, достаточно ли я крута, чтобы со мной общаться. Или безнадежная неудачница, несмотря на мамино знакомство с Макси Райдер.
— Зато я куплю шикарное платье, — сообщила я. — В Нью-Йорке.
Эмбер встрепенулась.
— Правда? В каком магазине?
— Мы с моим личным стилистом немного походили по «Бергдорфу», — небрежно бросила я. — Но мама запретила оставлять платье, которое мне понравилось. Якобы слишком взрослое.
— Вот облом! — Эмбер как будто огорчилась.
— У тебя есть личный стилист? — удивилась Тамсин.
— Да. — Я строго глянула на нее. — Есть.
Она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.
— Везет тебе, — произнесла Эмбер. — А мне приходится покупать одежду в дурацком торговом центре.
Надо отдать ей должное: содрогнулась она весьма театрально. В этот момент мать сунула голову в комнату и объявила, что ужин готов.
В тот вечер, как и во всякий мой день рождения, мать приготовила мои любимые блюда: запеченного цыпленка и масляное печенье с черным перцем и чеддером, консервированные персики, которые я вместе с ней собирала прошлым летом, и протертый шпинат, приправленный мускатным орехом. На десерт — мои любимые шоколадные кексы с глазурью из арахисового масла и серебристой посыпкой, поданные на антикварной подставке для торта. Тетя Саманта подарила ее маме и Питеру на свадьбу. Мама воткнула свечку в мой кекс, хотя я умоляла ее не делать этого. Хорошо хоть петь не стала. Эмбер слизнула глазурь со своих розовых ноготков, откусила от кекса пару крошечных кусочков и отложила его в сторону. Я поступила так же.