Все это очень странно
Шрифт:
— Луиза — это моя собачья кличка, — говорит Анна. — Но тебе нельзя меня так называть.
В кухню заходит Луиза:
— Так, продукты я заказала. А где оно?
— Ты о чем?
— Сама знаешь, о чем. О нем.
— Я его сегодня не видела. Может, это всё зря? Может, ему тут больше нравится?
В доме весь день играет радио с музыкой кантри. Может, призрак поймет намек и спрячется, пока все не разойдутся?
Собираются виолончелисты. Семеро мужчин и женщина. Луиза даже не пытается запомнить, как их зовут. Виолончелистка высокая и худая, с длинными
Луиза и виолончелисты чувствуют себя у Луизы как дома. Подкалывают друг друга, что-то рассказывают.
Интересно, а о похождениях своей Луизы они знают? Может, они обсуждают ее? Хвастаются друг перед другом, обмениваются впечатлениями? Но откуда им знать Луизу лучше, чем Луиза. Кажется, что этот дом вовсе не ее, а Луизы и виолончелистов. И призрак принадлежит им, а не ей. Они тут живут. После ужина они останутся, а она уйдет.
Номер пятый любит зарубежное кино, вспоминает Луиза. Еще у виолончелистки есть золотая рыбка и завидное чувство юмора.
Луиза идет на кухню за вином и оставляет Луизу наедине с виолончелистами.
— У вас очень красивые глаза, — говорит тот, что сидит рядом с ней. — Кажется, я вас видел в зале на концертах?
— Вполне возможно.
— Луиза так много рассказывает о вас, — улыбается виолончелист. Молодой, не старше двадцати пяти. Интересно, это тот самый, с большими руками? У него тоже красивые глаза. Луиза сообщает ему об этом.
— Луиза не все обо мне знает, — кокетничает она.
Анна прячется под столом. Рычит и делает вид, что вот-вот покусает виолончелистов. Они знают ее. Они к ней привыкли. Наверно, считают ее милой девочкой. Протягивают ей кусочки брокколи, листья салата.
Гостиная завалена виолончелями в футлярах — музыканты привезли их, как гробики на колесиках. Автогробусы. Детские катафалки. После ужина виолончелисты рассаживаются в гостиной, достают инструменты, настраивают их. Анна крутится между виолончелями и виснет на спинках стульев. Дом ломится от звуков.
Луиза с Луизой сидят на стульях в прихожей и заглядывают в гостиную. Разговаривать невозможно. Ничего не слышно. Луиза достает беруши. Пару протягивает Анне, еще пару — Луизе, а последнюю берет себе. Луиза затыкает уши. Теперь звуки виолончелей доносятся как из-под земли, будто музыканты сидят на дне озера или в пещере. Луиза нервно ерзает на стуле.
Виолончелисты играют где-то час. Когда наконец решают устроить перерыв, у Луизы всё тело ноет, будто в нее чем-то кидались. Пригоршнями звуков? Наверно, на руках будут синяки.
Виолончелисты идут на улицу покурить. Луиза отводит Луизу в сторону:
— Если тут нет никакого призрака, скажи лучше сейчас. Обещаю не обижаться.
— Есть призрак, есть. Правда есть, — но Луиза не очень старается убедить подругу.
— Так вы с ним разговаривали? Как он тебе?
— Кто? Он? Очень симпатичный.
— Да-а-а, — вздыхает Луиза. — Мне тоже он нравится.
Возвращаются оркестранты. Молодой виолончелист в очках и с большими руками смотрит на подруг и расплывается в блаженной улыбке. Может, они там не сигареты курили?
Анна спит в футляре от виолончели — похоже на большую зеленую горошину в шкатулке.
Луиза представляет виолончелистов без одежды. Представляет, как они трахаются с Луизой. Нет, с Луизой,в смысле с ней самой. Интересно, который из них номер четыре? Тот, с бородой? Ему нравится, вспоминает она, когда Луиза сидит сверху и скачет вверх-вниз. Партнерша трудится, а он только ручкой машет. Дирижирует ею. Луиза считает, что это забавно.
Вот все виолончелисты голые в одной постели. И она тоже там. Сначала тот, что с бородой. «Ложись на спину, — говорит она ему. — Закрой глаза. Не двигайся. Я главная. Этой пьесой дирижирую я». Потом тот, с тощими ногами и поджарым, как у кобеля, животом. Потом молоденький, кудрявый, который склонился над виолончелью, будто собирается туда влезть. А затем тот, что с ней любезничал. «Ну, давай!» — командует она то одному, то другому. «Ну, давай!» Непонятно только, что делать с женщиной. С номером пять. Луиза даже представить себе не может, как ее раздеть. Номер пять сидит на краешке постели, подложив руки под попу. До сих пор в лифчике и трусиках.
На минутку Луиза задумалась о ее трусиках. Белые, в мелкий цветочек. В барвинок. Номер пять сидит и ждет от Луизы указаний. Но Луизе и так хватает забот: надо дирижировать виолончелистами. Один целует ее в грудь. Другой дергает за волосы. Она же сжала двумя руками чей-то член, а еще чей-то член тыкается в нее. Члены повсюду. Да подождите вы, думает Луиза, давайте по очереди.
Номер пятый вытаскивает откуда-то из трусиков виолончель и наигрывает грустную песенку. Музыка мешает. В ней нет ничего сексуального. Один из виолончелистов встает на кровати и давай прыгать. Все остальные присоединяются к нему. Кровать громко скрипит, а женщина играет все быстрее и быстрее. Хватит, перестань, думает Луиза, еще разбудишь моего призрака.
— Блин, ты глянь! — Луиза выдергивает у нее из уха затычку и бросает на колени. — Вот он, у тебя под стулом. Смотри. Ой, Луиза, у тебя и правда призрак!
Но виолончелисты никуда не смотрят. Как аршин проглотили. Трахают пальцами свои виолончели, исторгая из них музыку, обещая призраку и йодль, и Пэтси Клайн, и похоронные марши, и целые города музыки, и музыку-еду, и музыку-питье, и музыку-одежду. Луиза в жизни такого не слышала. Мелодичная колыбельная переходит в вой целой стаи волков, потом звучит скотобойня, а потом номер мотеля, нежный шепот женатого любовника и шум воды в душе. Зубы ноют от этой музыки, сердце бьется как ненормальное.