Все это очень странно
Шрифт:
— Работаю. А потом даже не знаю. Может, возьму фильм в прокате или еще что-нибудь. Хочешь прийти посмотреть на призрака?
— Можно, я с собой еще народ приведу? После репетиции. Виолончелисты тоже хотят на него посмотреть. Ну, и сыграть для призрака… даже не знаю, как это объяснить. Может, ты и ужин организуешь? Например, спагетти. Ну, и салатик там, чесночный хлеб. Я могу принести вино.
— А сколько виолончелистов?
— Восемь. И Патрик не сможет посидеть с Анной, так что мне, наверное, придется взять ее с собой.
— Да, но теперь он оброс шерстью, так что все в порядке. Можешь сказать ей, что он собака. Так что ты задумала?
— Все зависит от призрака. Если виолончелисты ему понравятся, он может уйти вместе с кем-нибудь из них. Просто поселится в виолончели, и все. Видимо, это как-то положительно влияет на музыку. Да и привидению не повредит. Будет как маленькая рыбка, живущая на большой рыбе. Рыба-прилипала. Симбиоз, понимаешь? Мне номер восемь это рассказал. Инструменты с призраками — уже не просто инструменты. У них будто есть душа. И музыкант уже не на инструменте играет, а на душе.
— Ну, я не знаю, подойдет ли мой призрак. Он же большой. По крайней мере, иногда.
— На самом деле виолончель внутри гораздо просторнее, чем кажется на первый взгляд. К тому же тебе ведь от этого призрака все равно никакой пользы.
— Да нет, вроде.
— Только больше не говори никому, а то от музыкантов не будет отбоя. Примутся осаждать твой дом днем и ночью. Ни минуты покоя не дадут. Каждый будет пытаться украсть его. Так что смотри, не проболтайся.
К Луизе на работу зашли Глория и Мэри. Они уезжают с группой на неделю в Грецию. Объездят все острова. Обе помогали Луизе бронировать гостиницы, составлять маршруты, оформлять бумаги и заказывать автобусы. Обе обожают Луизу. Рассказывают ей о своих сыновьях, показывают фотографии. И тоже считают, что ей пора выйти замуж, родить ребенка.
— Вы когда-нибудь видели привидение?
Глория качает головой, а Мэри говорит:
— Душенька, ну конечно видела, в детстве — сколько раз! В некоторых семьях есть свои фамильные призраки и прочая чепуха. Сейчас, конечно, не то, что раньше. У меня и зрение уже село…
— А что вы с ними делали?
— Да ничего. В пищу не годятся, поговорить особо не поговоришь — не стоит особо обращать на них внимание.
— Мы с девчонками как-то раз играли с планшеткой для спиритических сеансов, — рассказывает Глория. — Спрашивали, за кого нам суждено выйти замуж, и оно что-то отвечало. Я уже все забыла. Но не помню, чтобы это предсказание сбылось. Ох и струхнули мы тогда! Спросили имя духа, который с нами говорил, и планшетка выдала: 3-Е-В-С. Потом пошел просто бессвязный набор букв. Тарабарщина.
— А музыка на них действует?
— О, музыку я люблю, — улыбается Глория. — Иногда от какой-нибудь песенки слезы так и наворачиваются. Я даже как-то выбралась на концерт Фрэнка Синатры, правда, он меня не впечатлил.
— Призраки чувствуют музыку, — качает головой Мэри. — Иногда она беспокоит их. Но есть и такая, которая успокаивает. Бывало, мы ловили привидения на скрипку брата, они так и залетали туда. Знаете, будто рыбачишь или ловишь светлячков кувшином. Только мама всегда просила нас отпускать их.
— У меня живет привидение, — признается Луиза.
— Может, его спросить о чем-нибудь? — предлагает Глория. — О том, что бывает после смерти. Хорошо ведь заранее что-то узнать о том месте, куда предстоит попасть. Я вообще-то не против новых мест, но хотелось бы получить хоть какую-то информацию. Хотя бы в общих чертах.
Луиза задает призраку вопросы, но ответов не получает. Наверно, он просто не помнит, каково это — быть живым. Или уже говорить разучился. Разлегся в спальне на полу: лежит себе на спине, ноги врозь, и смотрит на Луизу, как на новые ворота. А может, просто вспоминает Англию.
Луиза готовит спагетти, а Луиза заказывает продукты по телефону.
— Думаешь, не хватит шампанского? Это торжественный вечер, я понимаю, но все-таки не хочется, чтобы все напились. Пусть лучше будут просто счастливы. Счастливы выписать чек. Что хорошего, если гости попадают в салат? Ладно, как ты думаешь, сколько нам еще надо?
Анна сидит на полу в кухне и смотрит, как Луиза шинкует помидоры.
— Приготовь мне что-нибудь зеленое, — требует она.
— Съешь свой карандаш, — ехидничает Луиза. — Твоей маме будет некогда готовить тебя всякую зелень, когда у нее родится второй ребеночек. Так что придется тебе есть то же, что и все нормальные люди. Либо питаться травой, как коровы.
— Я сама буду готовить себе зеленую еду.
— У тебя родится маленький братик или сестренка. Придется вести себя хорошо. Быть ответственной. В комнате ты уже будешь не одна, и игрушками придется делиться, причем не только обычными, зелеными тоже.
— Никакой сестры у меня не будет. У меня будет собака.
— Ну, ты же знаешь, как это бывает, — Луиза перекладывает помидоры в кастрюлю. — Мужчина и женщина влюбляются друг в друга, целуются, а потом у женщины рождается ребеночек. Сначала у нее вырастает живот, потом она идет в больницу. И возвращается с ребеночком.
— Всё ты врешь. Мужчина и женщина идут в приют, выбирают себе там собаку, приносят ее домой и кормят детской едой. В один прекрасный день у собаки выпадает вся шерсть, и она становится розовенькая, учится говорить и носить одежду. А они дают ей новое имя вместо собачьей клички. Ей дают детское имя, а она возвращает обратно собачью кличку.
— Ну-уу… или так, — отвечает Луиза. — У меня тоже будет дочка, и ее будут звать так же, как твою маму. И как меня. Луиза. Твоя мама тоже назовет ребеночка Луиза. Ты будешь единственной Анной.