Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
С трудом переставляя чугунные ноги, доплелся до административного корпуса. Окошки в нем оказались все захлопнуты. И входная дверь на замке. Я для порядка поколотил в нее носком ботинка.
С большой задержкой, словно звук преодолевал расстояние до Луны, распахнулась ближайшая от угла форточка. В нее высунулась морда давешнего небритого персонала, хмурая и заспанная. Персонал воздушно-капельным путем распространял вокруг себя отчетливый запах свежего перегара. На мой вопрос, где Ядов, морда недовольно просипела, что рабочий день закончился, доктор давно уехал домой, а шляться по медучреждению посторонним возбраняется - на то есть
Подавив нахлынувшее желание вытянуть по высунутой наружу роже собачьим поводком, я отправился восвояси.
По дороге домой слегка ныли не забывшие еще сырой бетонный пол бока да побаливало горло. Но руки держали руль вполне уверенно, и в целом можно было считать, что тело пришло в норму. Чего нельзя было сказать о моей бедной голове: лишенный на какой-то период притока кислорода мозг до сих пор не оправился от потрясения и плохо справлялся с текущими задачами. Ничем иным не объяснишь, что почти до самого въезда в родной двор он, бедняга, никак не мог толком сформулировать простейший, сам собой напрашивающийся вопрос. А когда наконец с грехом пополам сформулировал, то перед ответом на него окоченел в ступоре, словно вызванный к доске двоечник.
Итак. В нашем расследовании мы исходим из того, что убийца Шахова лишь пытался закосить под разгуливающую по городу сексуальную маньячку.
Но! Если так, то почему меня, это расследование ведущего, душили собачьим поводком - согласно описаниям, очень похожим на тот, который каждый раз накидывала на шею своих жертв Дама Бланк?
Говорят, своего мнения не меняют только дураки да покойники. По крайней мере один верный шанс твердо настоять на своем я только что упустил. А выглядеть упертым болваном не хотелось даже в собственных глазах. Я поднапряг пересохшие, как марсианские каналы, извилины с целью найти новому факту место в своих логических построениях. Получалось плохо.
Если Кияныча вопреки уверенности его дочери убила натуральная маньячка, то откуда ей, маньячке, известно обо мне? Она имеет отношение к семейству Шаховых-Навруцких?
Но тогда выходит, что имитацией были как раз совершенные на протяжении нескольких последних месяцев четыре убийства. И их единственная цель - замаскировать истинный мотив, по которому раскромсали в куски похотливого фотографа?
Хорошо для фильма ужасов, но для правды жизни чересчур затейливо.
Если же маньячка все-таки не натуральная… то есть, вполне вероятно, уже и не маньячка вовсе, и даже не маньяк, а просто некий преследующий свои цели хладнокровный убийца… То на кой черт ему этот собачий поводок на моей шее? Лобовая улика, которая в первом случае действительно играет на взятый взаймы образ, а во втором - грубо ему противоречит. Ибо опять-таки предполагает у осиротевшего семейства связь с маньячкой… нет, стоп… не с маньячкой, конечно, а с убийцей, который работает под маньячку… Тьфу, господи!
Я окончательно запутался.
У меня имелись на то смягчающие обстоятельства - к только что полученной при исполнении служебных обязанностей травме следовало добавить бурные события прошедшей ночи. Наряду с захватывающими военными приключениями они включали также сексуальные подвиги, так что в данный момент не стоило требовать от меня еще и высоких интеллектуальных показателей.
Расслабленно выгружаясь из машины у своего подъезда, я мечтал об одном: поскорее добраться до койки. Но когда через каких-нибудь пару минут открыл дверь в свою квартиру, оказалось,
Я застыл на пороге.
Переутомленное сознание воспринимало окружающий мир порционно, не в силах зафиксировать панораму в целом.
Поэтому следом за Хариным я сначала увидел зама начальника того же райотдела по розыску Мнишина. Он сидел на табуретке у окна, уперев кулаки в колени, как Бонапарт на походном барабане.
Потом - сорванную почему-то оконную занавеску, зацепившуюся о верхний шпингалет распахнутой настежь балконной двери.
И только после этого до меня дошло, что вообще все в квартире перевернуто вверх дном: выпотрошены ящики письменного стола, вывалены вещи из платяного шкафа, картины содраны со стен, а пол усыпан растрепанными книгами и бумажными листками, как на картине Репина «Арест пропагандиста».
Устало прислонившись к притолоке, я нашарил в кармане сигареты, закурил и, пустив в сторону незваных гостей струю дыма, со всей возможной нелюбезностью поинтересовался:
– Чем обязан?
– А можно не дымить?
– закашлявшись, недовольно попросил Мнишин.
– Понятно, - кивнул я.
– У моей жилплощади появился новый хозяин. Меня уплотнили по приговору суда или так, руководствуясь революционным правосознанием?
– Каким образом у тебя в квартире оказалась гражданка Шахова?
– бухнул Харин, пронзительно (так ему казалось) на меня глянув.
Вот оно что.
Ну, поехали, посмотрим, кто кого! И произнес с некоторой долей вызова и даже торжественности:
– Я предоставил ей половое убежище.
– От кого?
– явно не оценив юмора, резко подался вперед Мнишин.
Табуретка под ним так угрожающе заскрипела, что я испугался, как бы он не упал. Ему и в голову не пришло, что я таким образом пытаюсь иронизировать. Следовало подбавить перца.
– Видите ли, девчушка жаловалась на отсутствие внимания со стороны мужского населения… - начал я с игривой интонацией.
Моим собеседникам надо было ясно дать знать, что им придется найти весомые аргументы, чтобы заставить меня вести разговоры, напрямую связанные с моей работой, а тем более с личной жизнью.
– Прекрати паясничать!
– сердито стукнул кулаком по коленке Мнишин.
– Сегодня утром Шахова выпрыгнула с твоего балкона и насмерть разбилась. Ты собираешься нам что-нибудь объяснить или, как говорится, проедем к нам?
Вот это аргумент так аргумент. Весомее некуда.
На короткие мгновения у меня перед глазами снова все поплыло и закружилось, как будто чертов собачий поводок опять перекрыл доступ кислорода к мозгам.
– Выпрыгнула - или ее выбросили?
– только и сумел выдавить я.
Харин с Мнишиным сумрачно переглянулись.
– Есть свидетели, - пробормотал наконец Харин. — Люди во дворе видели, как она балансировала на поручне, что-то визжала. А потом сиганула вниз.
Вот как, оказывается.
Что там было написано, в этой книжонке? «Отрицательные качества Овна - болезненное самолюбие, необузданность, агрессивность и импульсивность без оглядки на обстоятельства…»
Я даже знал, что она кричала в отчаянии. Слегка прикрыв глаза, я будто наяву увидел ночную сцену, оказавшуюся, как теперь выяснилось, всего лишь генеральной репетицией. «Ну, козлы вонючие, подойдете - спрыгну!»