Все ради любви
Шрифт:
— Обед с твоими друзьями и аукцион — это прекрасно. Все остальное тоже замечательно: я рад слышать, что ты улаживаешь свои дела и скоро сможешь уехать. Еще есть какие-нибудь новости?
— Сегодня утром я разговаривала с Дороти и Ричардом Гейнсами.
— Надеюсь, они тебя не огорчили?
— Напротив, они были на редкость милы. Гейнсы удивлены и счастливы, что могут получить обратно фабрику и недвижимость. По-моему, они были уверены, что я оставлю их себе или продам кому-нибудь постороннему, чтобы досадить им. Но, кажется, я наконец рассчиталась с ними. Мне это теперь
— И я надеюсь, что это пойдет во благо твоим дочерям, Рэчел. Плохо, что они так отделены от своих бабушки и дедушки. Семьи должны жить в согласии. Я рад, что Карен и Эвелин приняли меня, и очень хочу познакомиться с ними. Кстати о семьях: если у тебя нет никаких дел на следующей неделе, не хотела бы ты съездить в Колквит и познакомиться с моими домашними? Скажем, со вторника до четверга? Тогда в пятницу ты успеешь отдохнуть перед аукционом.
— Я согласна, Квентин, но при условии, что ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо.
— В этом не сомневайся, и мама превосходно о нас позаботится. Мне надо заканчивать разговор, сюда скачут «Ковбои», целая компания, — засмеялся он. — Завтра позвоню.
Позже Рэчел позвонила дочерям и сразу же застала и ту и другую: Эвелин была дома, в Японии, а Карен на борту судна делала анализы. Она рассказала им новости о Квентине и проболтала с каждой почти по часу. Дочери с облегчением узнали, что Квентин избежал смертельной опасности, и посоветовали матери не дожидаться их возвращения и выходить за него как можно скорее, чтобы начать новую счастливую жизнь. Они с удовольствием восприняли приятные известия о бабушке с дедушкой и понадеялись, что теперь в семье наступит мир.
В воскресенье вечером, после разговора с Квентином, Рэчел долго ворочалась в постели, слишком взволнованная, чтобы заснуть. Он должен прибыть завтра, и она молила Бога, чтобы ничто не задержало его.
Глава 16
— Если вспомнить, что с тобой приключилось, ты выглядишь превосходно, — сказала Рэчел, обнимая и целуя Квентина. Она заметила повязку на его левой руке, там, где пришлось сшивать сухожилие, почувствовала другую повязку под рубашкой, на левом плече, которое пришлось вправлять. На левое колено наложили лубки, чтобы ускорить процесс выздоровления, так что движения его были скованы, лицо и руки были испещрены мелкими ссадинами и порезами.
— Поверь, мне случалось выглядеть и похуже, когда в игре меня сбивали с ног и приходилось скользить по грязному полю. В один прекрасный день меня просто выкинули с поля: я потерял шлем, сломал нос, и потом пришлось наложить на голову пятнадцать швов. Вместо лица было кровавое месиво. А вот ты выглядишь великолепно.
Рэчел
— Боже, как я рада тебя видеть. Кажется, прошли годы. Мне хочется просто смотреть на тебя, убедиться, что с тобой все в порядке. — Ее взгляд скользил по любимому лицу, изучая каждый его дюйм.
— Все будет отлично, скоро раны заживут, и я закончу курс лечения.
— Почему же ты не позвонил и не сказал мне, что прилетаешь более ранним рейсом? Я бы приехала за тобой в аэропорт.
— Я хотел сделать тебе сюрприз: было совсем нетрудно взять такси, а шофер позаботился о багаже — он мой большой поклонник. Разве это не удача?
— После того, что ты сделал, все должны стать твоими поклонниками. Боже, я заставляю тебя стоять у дверей, с больной ногой! Давай я помогу тебе войти, внести вещи. Ты останешься здесь, у меня, и я о тебе позабочусь — мне безразлично, кто что скажет. Я стану твоим врачом.
— Мне нравится блеск в твоих глазах. Обещаю быть послушным пациентом. Только говори, что делать, и я выполню все твои указания.
— Садись на диван, я подставлю что-нибудь тебе под ногу.
— Я лучше отдохнул бы на солнышке, если не возражаешь.
Она отвела его на террасу, усадила на плетеный диван и подставила под ногу стул.
— Что-нибудь еще?
— Если можно, попить холодненького, и бумажное полотенце, чтобы вытереть пот. Сегодня такая жара.
Рэчел исполнила его просьбу, потом перенесла его вещи с парадного крыльца в вестибюль, чтобы позже отнести их наверх. Но сейчас ей не хотелось уходить от него. Она обернулась и увидела ухмылку Квентина.
— Что за многозначительный взгляд? — спросил она.
Отложив скомканное мокрое полотенце, он сказал:
— Удивляюсь, что это за ныряльщик торчит у тебя в аквариуме вниз головой. Бедняга хотел поймать рыбку, но если останется надолго в таком положении, захлебнется или умрет с голоду.
Рэчел подошла к продолговатому аквариуму, наклонилась к нему, и ее зеленые глаза удивленно раскрылись, а сердце забилось быстрее. Улыбка Квентина стала еще шире, его голубые глаза сияли, словно сапфиры под солнечным светом.
— Что это?
— Затонувшее сокровище для моего прекрасного сокровища.
Рэчел погрузила руку в воду и достала бриллиантовое кольцо в прозрачном пластмассовом сундучке. Она рассеянно вытерла руку о футболку и села рядом с ним, держа кольцо между большим и указательным пальцами и восхищенно разглядывая его.
— Это уже вторая твоя хитрость за сегодня, мистер Ролс. Оно великолепно, а камень какой большой!
Квентин, улыбаясь, взял кольцо и надел ей на палец.
— Если ты не возражаешь, теперь мы официально помолвлены. Я не могу встать на колени, чтобы сделать предложение по всей форме, но ты, конечно, выйдешь за меня замуж?
— Да, тысячу раз да! Я так люблю тебя, Квентин. Это такая неожиданность! Как же ты ходил покупать такую прелесть в твоем состоянии? Когда? Тебя же только вчера выписали, это было воскресенье, а рано утром ты уже летел в самолете. Или ты купил его до аварии?