ВСЕ включено
Шрифт:
– До чего хорош, – восхитилась Седжиль, оседлав своего коня, для чего ей пришлось завернуть платье выше колен. – По газам, кулемы, меня ждет любовь! И, возможно, обручальное колечко.
Драгоцен… любви ей хотелось сильно, поэтому она рванула вперед, не дожидаясь подруг. Впрочем, Ада не осталась в долгу и уже через пару секунд догнала умчавшуюся амазонку. Лишь Лиза нерешительно глядела на своего питомца. Иметь дел с транспортным средством сложнее велосипеда ей не доводилось, но это не казалось проблемой. Те же два колеса, то же сиденье, тот же тормоз, то же управление без необходимости иметь права. Подумаешь, вместо педалей – газ, а вместо медленных пешеходов – машины, еще проще и удобнее, привыкнуть только нужно.
Чтобы освоиться, Лиза слегка погладила ручку газа, привыкая к ее толщине и текстуре. Перекрестилась. Медленно повернула ключ зажигания. Дождалась мигания красных огней на приборной панели. Убедилась, что батарея пони заряжена. Еще раз перекрестилась. Крутанула ручку газа – слишком резко – и… пулей вылетела на проезжую часть, навстречу с ревом мчащемуся BMW.
Сотрудники турагентства ахнули.
– Молодая еще, – констатировал кудряш. – Интересно, у нее мужчина когда-нибудь был? Попробовала бы она его так приласкать…
Искры.
Бааам! – отголосок неизбежного столкновения.
Женский вскрик.
Ужас в десятках пар глаз развернувшихся к трагедии прохожих.
Невольно вырвавшийся стон облегчения.
Повезло. Оба водителя среагировали правильно. BMW, грубо просигналив, успел свернуть на газон, разделяющий проезжую часть, и объехать так же резко тормознувшую Лизу. Электромобиль занесло, Лиза потеряла управление. Резкий хлопок – и мир стал черной тучей, поглотившей девушку. Еще хлопок – и Лиза корчилась в дорожной пыли в тщетной попытке вылезти из-под электромобиля.
Поток машин, притормаживая, по газону объезжал распластанную на проезжей части девушку. Неравнодушные сочувствующе нажимали на клаксон.
– Ты в порядке, Лиз? Все цело?! – закудахтали примчавшиеся на шум подруги, скидывая с нее злополучный агрегат.
На ноге распустились огромные синяки. На коленке красовалась кровоточащая ссадина. Короткая красная юбка, не предназначенная для публичных падений, покрылась пылью мостовой. Постанывая, Лиза поднялась с дороги, осторожно ухватилась за ручки непострадавшего пони и побрела с ним на тротуар.
– Главное, что головой не ударилась, а то в текстиле начался бы настоящий дурдом-веселка, – подбодрила подругу Седжиль. – Ты и со здоровой-то головой вон что творишь вместе со своим начальничком…
– Промокни кровь, – Ада протянула влажные салфетки. – Они с антисептиком. Дома обработаем рану йодом, я с собой привезла.
Почувствовав, что долгожданная встреча с любимым на грани отмены, Седжиль поспешила перехватить инициативу.
– Ада, не ожидала от тебя шумахерства. Значит, тебе и везти рыжую в кафе. Слышишь, кулема, становись на подножку за сиденьем, пассажиром будешь.
– Да, Лиз, давай ко мне. Я с детства сено с поля возила. На тракторе. Так что уж с таким крохой справлюсь даже с пассажиром.
– Может, забрать у них мобили? – услышав откровение девушки, перепугался напарник длинноносого. – Как пить дать, убьются, а нам потом отвечать.
– Деньги они заплатили, остальное нас не касается, – флегматично отозвался кудряш. – Умрут – умрут, тремя русскоговорящими в Кемере меньше будет, только и всего.
– Здрасьте, баба Настя! Ох, шевелись, рыжая, живо на подножку! – прошипела Седжиль. – Если мы без транспорта останемся, ты меня на своей спине повезешь!
Возмущение эгоизмом подруги, угасшее от пережитого, вскинуло последний язычок пламени и превратилось в золу. Лиза устало выставила перед собой изящную ладошку с аккуратным, украшенным стразами маникюром.
– Цыц. Или я еду на отдельном пони, или иду домой.
– Делай, что хочешь, только живо, косматая, живо.
«Прокатиться с ветерком», как в начале вечера наивно загадала Седжиль, не получилось. Напуганная первым неудачным опытом Лиза тащилась с черепашьей скоростью, вызывая потоки брани со стороны экспрессивной подруги. Седжиль и Ада, чувствовавшие себя на электромобилях так же уверенно, как на ногах по земле, укатывали далеко вперед. Затем возвращались, чтобы неугомонная Седжиль дала очередной нравственный пинок Лизе, не укладывавшейся в ее рамки представлений о поездке на электромобиле.
– Руль крепче держи, чего он у тебя трясется, словно вымя у дойки? – возмущалась она. – И скорости добавь, скорости! Тебя бы и трехлетний малыш на своем драндулете обогнал. Ох, рыжая, зачем я только с тобой связалась?
Но Лиза не слушала ее возмущения. Все внимание было сосредоточенно на управлении начавшим поддаваться ее командам пони. Руль, а вместе с ним и электромобиль, – о чудо! – стал поворачиваться туда, куда направляла его Лиза, а не по одному ему известной траектории. Ручки газа и тормоза перестали постоянно меняться местами. На скорости MEDIUM 25 , как оказалось, можно ехать без риска соединиться с первой же вставшей на пути машиной, деревом или вальяжно бредущим по проезжей части туристом, каких в это время было в изобилии. По закону подлости, как только Лиза освоилась на скорости MEDIUM, ей вновь пришлось подружится со SLOW 26 .
25
Средняя (англ.).
26
Медленная (англ.).
Соскучившаяся по возлюбленному Седжиль выбрала самый короткий путь к его кафе. Увы, он же оказался и самым плохо освещенным, самым оживленным и самым шумным, ибо был единственной дорогой, по которой можно было попасть в расположенные по соседству друг с другом ночные клубы. Сейчас, в начале двенадцатого, со всех концов Кемера по ней стекались сотни желающих повеселиться. В это время понятия «проезжая часть» и «тротуар» переставали быть отдельными единицами и становились просто «плоскостью, по которой можно попасть в тунс-тунс».
Сосредоточенный на дороге взгляд Лизы то и дело выхватывал из окружающего сумрака движущиеся элементы ночной жизни Кемера. Подготовленные в отельном баре пьяно хохочущие компании. Хихикающие девушки парочками, декольте до пупа, каблуки длиннее юбок. Беспардонные уличные зазывалы, шумно рекламирующие именно свой ночной клуб. То и дело сигналящие машины, силящиеся проехать сквозь заграждения, образованные из стремящейся к удовольствиям молодежи. Эта разномастная толпа создавала впечатление как никогда близкого конца света.