Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен

Агеева Елена А.

Добродетель человека измеряется не необыкновенными подвигами, а его ежедневным усилием.

Доводить до суеверия благочестие – это подрывать его.

Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.

Допустимо ли искоренять злодейство, убивая злодеев? Но ведь это значит умножать их число.

Если бы судьи и впрямь умели судить по справедливости, а лекари – исцелять недуги, им не понадобились бы квадратные шапочки и широченные мантии. Но так как

знания судей и лекарей лишь воображаемы, они пытаются этим поразить воображение окружающих. А вот военным ни к чему подобный маскарад: они силой берут то, что другие получают, пуская в ход лицедейство.

Если у женщины есть желание понравиться и при этом она одарена всеми преимуществами красоты или хотя бы некоторыми из них, она своего добьется.

Есть пороки, которые коренятся в нас только благодаря другим нашим порокам и которые исчезнут, лишь только мы избавимся от последних: так спадают ветки дерева, когда подрубишь ствол.

Жизнь – это воспоминание об одном мимолетном дне, проведенном в гостях.

Зло – видимое нами по близорукости благо.

Из того, что некоторые лица не имеют никакого интереса в том, что они говорят, отнюдь нельзя с полной достоверностью заключить, что они не лгут; существуют люди, которые лгут просто чтобы лгать.

Издеваться над философией – это значит поистине философствовать.

Инстинкт и разум – признаки двух различных сущностей.

Истина и справедливость – точки столь малые, что, метя в них нашими грубыми инструментами, мы почти всегда делаем промах, а если и попадаем в точку, то размазываем ее.

Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.

Истинная нравственность пренебрегает нравственностью.

Истинное красноречие не нуждается в науке красноречия, как истинная нравственность не нуждается в науке о нравственности.

Истинное красноречие смеется над витиеватостью; истинная нравственность смеется над нравоучением.

Каждое «я» – враг и желало бы быть тираном всех других.

Как мало бы уцелело дружб, если бы каждый вдруг узнал, что говорят друзья за его спиной, хотя как раз тогда они искренни и беспристрастны.

Как страшно чувствовать, что течение времени уносит все, чем ты обладал!

Какую химеру представляет собою человек, какой центр противоречий, какое чудовище! Судья всех вещей – и в то же время земной червь; свидетель истины – и в то же время клоака неведения и заблуждений; гордость вселенной – и в то же время ее последний отброс.

Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки.

Красноречие должно быть приятно и содержательно, но нужно, чтобы это приятное, в свою очередь, было заимствовано от истинного.

Красноречие – это живопись мысли.

Красноречие –

это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием, чтобы, захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они хотели поглубже в нее вникнуть.

Красота бесконечно многообразна. Лучшая ее хранительница – женщина. Когда женщина умна, она удивительно одухотворяет и возвышает красоту.

Кто не видит суеты мира, тот суетен сам.

Кто не готов умереть ради собственной чести, тот обретет бесчестье.

Лучше умереть, не думая о смерти, чем думать о ней, даже когда она не грозит.

Лучшее в добрых делах – это желание их утаить.

Лучшие книги те, о которых читатели думают, что они могли бы написать их.

Любовь и ненависть часто мешают справедливому суждению.

Любопытство – то же тщеславие; очень часто хотят знать для того только, чтобы говорить об этом.

Людей не учат быть честными, а учат всему остальному. Однако они ни на что не имеют столько притязаний, как на честность. Таким образом, люди имеют притязание на знакомство только с тем, чему собственно не учатся.

Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.

Люди живут в таком полном непонимании суетности человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну, не поразительно ли это!

Люди ищут удовольствий, бросаясь из стороны в сторону, только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой похоти, которая их притягивает.

Люди не могут дать силу праву и поэтому дали силе право.

Люди почти всегда склонны верить не тому, что доказуемо, а тому, что им больше по вкусу.

Мир – это сфера, центр которой повсюду, а окружности нет нигде.

Можно, конечно, сказать неправду, приняв ее за истину, но с понятием «лжец» связана мысль о намеренной лжи.

Молчание – величайшее из человеческих страданий; святые никогда не молчали.

Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.

Мы никогда не живем, но только надеемся жить, и так как мы постоянно надеемся быть счастливыми, то отсюда неизбежно следует, что мы никогда не бываем счастливы.

Мы никогда не ограничиваемся настоящим. Желаем, чтобы поскорее наступило будущее, сожалеем, что оно так медленно подвигается к нам; или вспоминаем прошедшее, хотим удержать его, а оно быстро от нас убегает. Мы так неразумны, что блуждаем во временах, нам не принадлежащих, не думая о том, которое дано нам. Мы суетно пребываем мыслью во временах, которых уже нет более, и без размышления упускаем настоящее.

Мы почти никогда не думаем о настоящем, а если и думаем, то только для того, чтобы почерпнуть из него сведения, как распорядиться будущем.