Вслед за Ремарком
Шрифт:
– Этого я тоже не говорил.
– Не говорил? Значит, ты так не считаешь? Значит, я тебе нужна? – Несмотря на всю его спесь, Нина была готова кинуться к нему с поцелуями. – Конечно, эта противная девчонка выдумала все сама! – У Нины по щекам потекли слезы. – Я и раньше замечала, что она способна выдумывать…
Нина как-то совершенно некстати для теперешнего случая вспомнила, что Лиза рассказала ей, что однажды была у Роберта в гостях, и тем самым испортила ей настроение. Странная девчонка!
– Но ты не думай, я не сержусь на нее! – поспешила она сказать Кириллу. – Бог с ней, если ты хочешь, чтобы у нас все было по-прежнему! У девочек, сам знаешь, ветер в голове, какие-то придумки…
– Что значит ветер в голове? У Лизы?
Презрительно-насмешливый тон Роберта мгновенно отрезвил Нину. Она почувствовала лед в его словах и поняла, что он не на ее стороне. Слезы радости моментально высохли на ее щеках, а сердце упало снова.
– Вот уж если кто совершенно не склонен к сентиментальности и точно знает, что хочет, так это Лиза, к твоему сведению, – назидательно заметил он. – И к ее чести надо сказать, что идет она к своей намеченной цели прямо, без всяких пошлых глупостей и ухищрений, на которые так падки другие женщины.
– И что же, я должна уважать ее цель выжить меня из моего дома и позволить ей стать твоей молодой женой? – спросила Нина.
– Так вопрос пока не стоит.
– «Пока»! Спасибо хоть за это! – Горькая улыбка тронула Нинины губы. Все происходящее казалось ей просто каким-то бредом, кошмарным сном. Вот сейчас она проснется, и все окажется на своих местах…
«А что, собственно, окажется? – вдруг с внезапной ясностью подумала она. – Я опять рано утром побегу на кухню готовить мужу завтрак, буду выслушивать его жалобы, начиная с того, что яичница недосолена, а хлеб пережарен, хотя все выполнено идеально, и кончая тем, что его гениальных идей не понимает начальство и поэтому не дает ему руководить полноценно? А может, и к лучшему, что так получилось с этой Лизой? Нет, что это я? – испугалась она сама этим мыслям. – Как это к лучшему? Что же я буду делать без Кирилла? Кого я буду любить?»
– Но я должен тебе сказать, – продолжал Кирилл, – что оставляю за собой право считаться отныне свободным человеком и делать что хочу!
– То есть встречаться с Лизой?
– С Лизой или не с Лизой, тебя не должно волновать, если ты хочешь остаться моей женой.
Нине снова пришла на ум Клеопатра Михайловна.
– А тебе не кажется, – спросила она, – что было бы гуманнее, если бы ты встречался с Лизой так, чтобы я по крайней мере ничего об этом не знала?
– Под каким предлогом я бы тогда не приходил домой ночевать?
– Ну, ездил бы в командировки…
Он задумался, изогнув одну бровь. Лицо его в это время уже перестало быть злым и важным, он всерьез задумался, почему мысль ездить в командировки не пришла в голову ему самому. А Нине в это время он напомнил себя самого, прежнего, молодого. Именно так он всегда изгибал бровь, когда они вместе решали какую-нибудь семейную проблему – у кого занять денег до стипендии или куда лучше пойти в кино… И именно в этот момент он показался ей так дорог!
– Это просто Лиза тебя подучила! – сказала она таким тоном, будто добрая мать объясняет сыну-подростку, как нехорошо в какой-то момент поступили с ним товарищи.
– Ничего подобного! – снова важно вскинул голову Кирилл. – Я и сам всегда думал, что в таких делах лучше не врать! Все равно засыплешься!
«Означает ли это, что до Лизы у него не было любовниц? – подумала Нина и обрадовалась: – Конечно же, означает! Он просто неопытен в этих делах! Да и когда ему было заводить подруг? Он ведь все время был у меня на глазах!»
– Но ведь ты не хочешь разводиться со мной? – спросила она. Он устало отодвинулся на стуле, расстегнул до конца пуговицы пальто, стянул его с плеч, но окончательно снимать не стал. И в первый раз за несколько последних дней посмотрел ей прямо в лицо:
– Неужели ты сама не чувствуешь, что у нас все идет не так?
– Чувствую, – сказала она. – Но ведь дело не только во мне.
– А в ком?
Она хотела ответить прямо: «В тебе. В твоем невнимании, в том, что ты потерял всякий интерес ко мне как к личности, к моим делам». Но поостереглась произнести это вслух.
– Возможно, в твоей работе. В том, что ты сильно устаешь, много нервничаешь. Да даже и в том, что у нас теперь слишком много денег. Раньше нас объединяли поиски средств для выживания, теперь этого нет.
Он вздохнул:
– Как у тебя все просто. Откуда возьмется внимание, если ты мне больше неинтересна? Если я тебя знаю до мелочей? Знаю, что и когда в какой отрезок времени ты скажешь!
– Но ведь и я тебя знаю, – ответила она. – И не вижу в этом ничего плохого. Наоборот, мне даже легче с человеком, которого я знаю. Это называется – родные люди!
– Родные люди! – Он скривил губы и издевательски засмеялся. – Вот так родные люди и убивают друг друга! От чрезмерной любви и родства! Извини, конечно, – сказал он уже совсем другим, даже печальным тоном, – но мне кажется, нам вместе больше уже незачем жить!
Ее полоснули эти слова, будто нож по сердцу!
– А с Лизой, этой фитюлькой, тебе, значит, есть зачем жить?
Он только пожал плечами. Помолчал, потом вдруг сказал, не понимая, что делает ей еще больнее:
– Ну, на самом деле Лиза не фитюлька, просто такой кажется. Это у нее свой метод игры.
– Вот она поиграет с тобой и бросит! – тихо сказала Нина. – Думаешь, она будет тебе каждый день кашку варить?
– Во-первых, кашку варить мне не обязательно, а во-вторых, я еще ничего не решил. Оставайся здесь, я буду с ней пока просто встречаться.
– У вас обоих нет сердца! – вдруг каким-то тоненьким, пронзительным голоском сказала Нина. – Одна звонит, выгоняет меня из дома, второй говорит – нет, ты живи, я буду просто спать с любовницей! Вы хоть понимаете, что творите? Да если я укокошу вас обоих, меня любой суд оправдает!
– Я не боюсь! Ты нас не укокошишь, ты слишком интеллигентна для этого, – сказал Кирилл. – Что касается меня, то, может быть, я был бы и не против, чтобы меня кто-нибудь укокошил. Я очень устал в последнее время!