Вслед за Ремарком
Шрифт:
Лиза не стала ждать повторения, а быстро прошла в ванную.
«Ориентируется в квартире!» – заметила про себя Нина.
Картошка исчезала с Лизиной тарелки с удивительной быстротой. Подложив добавки, Нина порезала еще и колбасу. Аппетитному хрусту огурчиков на Лизиных зубах мог бы позавидовать каждый.
«Она не худенькая! – думала Нина, наблюдая за тем, как Лиза ест. У нее самой от усталости и от напряжения просто не смог бы пролезть кусок в горло. – Эдак она к тридцати годам превратится в кубышку! И что интересно – ни стеснения, ни волнения, ни страха! Учат их, что ли, теперь такому пофигизму? Или у нее такая сила воли?»
– Пива налейте,
– Пожалуйста, пожалуйста! – Нине стало интересно наблюдать за Лизой уже и с профессиональной точки зрения. Девочки, которым она преподавала математику, были чуть-чуть моложе. Она заставляла их учить формулы и теоремы, но ей никогда не приходило в голову, что за их симпатичными, почти детскими мордашками могут скрываться такие же монстры. «Интересно, Лиза – это уникум или продукт всеобщего перерождения?» – думала Нина. Лиза между тем с довольным видом сделала последний глоток и сыто приложила салфетку к губам. Нина отметила, что помада у нее на губах почти не пострадала. Она вспомнила, что сама каждый раз после еды заново проводит по своему рту кисточкой с блеском, и подумала, что, наверное, все-таки безнадежно отстала от жизни.
«А может, с другой стороны, это и вредно все время ходить с краской во рту?» – размышляла Нина. Лиза тут же уловила перемену в ее мыслях.
– Спасибо большое, но мы отвлеклись от нашей беседы! – сказала она с видом заправского преподавателя, и Нина подумала, что, возможно, при других обстоятельствах они с этой девочкой могли бы быть и подругами. – Так вот, – начала Лиза снова, посматривая, не собирается ли Нина по доброте душевной поставить еще и чайник.
Но Нина не собиралась. Она почувствовала странное, холодное спокойствие, которое обычно приходило к ней, когда она должна была объяснить непонимающему или глубоко отстающему ученику сложную задачу. Она никогда при этом не раздражалась, она просто соображала, с какого уровня следует ей начать, чтобы ученик был в состоянии воспринять ее объяснения. И сейчас она почувствовала что-то вроде этого ее состояния готовности к работе и прилив новых сил. Во всяком случае, сейчас Лизе никак не удалось бы ее деморализовать.
– Так вот, – повторила Лиза, – возвращаясь к нашим баранам, то есть к разговорам о вашей замечательной семье. «Замечательной» в кавычках, конечно! – Она с вызовом взглянула на Нину.
Та молчала, ожидая продолжения.
– Не попадись именно я на вашем пути, через какое-то самое, быть может, непродолжительное время Кириллу встретилась бы какая-нибудь другая девушка, и я вовсе не уверена, что она была бы лучше, умнее и достойнее меня! Ведь дело вовсе не во мне, а в нем самом и в вашем исчерпавшем себя браке.
Нине пока было нечего возразить.
– Вы, наверное, думаете, – снова начала с усиленным энтузиазмом Лиза, – что те мужики, которые бросают своих сорокалетних или пятидесятилетних жен и уходят к молоденьким девушкам, просто похотливые козлы? Это неверно! И я сейчас это докажу!
Нина заметила этот непроизвольный переход с «ты» на «вы», который и раньше был присущ Лизе, и подумала, что Лиза сейчас, вероятно, воображает себя стоящей перед большой аудиторией.
– Деточка, а ты что собираешься преподавать? – спросила она и вспомнила свекровь. Нина терпеть не могла, когда та называла ее «деточкой».
– Психологию, – ответила Лиза мимоходом, чтобы не сбиться с мысли, и Нина чуть не засмеялась, довольная своим предположением: и у нее самой, когда она готовилась объяснять классу новую теорему, появлялось точно такое же воодушевление в лице и в глазах.
– Я так и думала, – подтвердила она, хотя Лиза совершенно не нуждалась ни в каких подтверждениях. Наоборот, ей начинало не нравиться, что Нина взяла тон, будто старший товарищ разговаривает с младшим. – Будь добра, подожди минутку, я сейчас вернусь, – между тем сказала Нина и быстро выскользнула в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Там она быстро вытащила из сумки мобильник и набрала знакомый номер.
«Только бы она была дома!» – внутренне молилась она. И номер ей ответил.
– Але-е! – томным голосом произнесла Пульсатилла.
– Танька, пожалуйста, срочно приди ко мне! У меня дома сейчас сидит одна девушка! Что-то вроде той, которая увела от тебя твоего мужа, только помоложе! Мне одной с ней не справиться, уж больно нахальная! Приходи, Танечка, очень прошу, решается моя жизнь!
Голос подруги тут же утратил всю томность.
– Нинка, я бы пришла, но у меня у самой сейчас сидит дома девушка! Тоже еще тот экземпляр! Вырастила, что называется, дочерей на свою голову! В проститутки она собралась идти! Я тебе покажу проститутку! – вдруг истошно завопила куда-то вдаль Пульсатилла, и Нина поняла, что помощи ждать не приходится и она должна справиться с Лизой сама. Она вздохнула и нажала на кнопку отбоя. Когда она обернулась, Лиза, улыбаясь, стояла в двери спальни, упершись локтем в косяк. Нина заметила, с каким интересом она оглядывает эту комнату.
– Что? – спросила она.
– Да ничего, – пожала плечами Лиза. – Первое, что я сделаю после переезда сюда, поменяю здесь мебель. Эта уж больно монументальная, мне не нравится!
У Нины в груди от этих слов образовался густой, непроходимый комок воздуха. Больше всего ей захотелось немедленно схватить Лизу за ее шикарную прическу и вытащить с воплями из квартиры на улицу, но, к счастью, она понимала, что это ничего не даст. Кирилл ведь на Лизиной стороне.
– Я, пожалуй, оставлю так, как есть! – собрав в кулак волю, сказала она про обстановку в спальне и жестом настойчиво, но вежливо, вернула Лизу в кухню.
– Что, не дозвонилась Кириллу? – спросила ее Лиза, снова усаживаясь за стол.
– Не дозвонилась. – Нина вовсе не собиралась вдаваться в подробности. Она тоже села за стол по другую сторону и приготовилась слушать.
– Так вот! – в третий раз начала Лиза, и Нина не стала ее перебивать. – К сожалению, в советский период в нищем обществе сформировалось убеждение, что люди должны вступать в брак непременно по любви и с партнерами, хотя бы приблизительно подходящими друг другу по возрасту. Возможно, тогда это могло казаться проявлением свободы выбора, равенства, справедливости, черт знает чего еще. Но как только в обществе стали происходить перемены к лучшему, то есть люди, и мужчины и женщины, стали наживать состояния, деньги и имущество, сразу оказалось, что такая модель брака себя изжила.
Нина, подыгрывая, изобразила на лице вопрос.
– Да, да! – с воодушевлением продолжила Лиза. – Как только оказалось, что мужчина вместо надоевшей старой жены может легко обольстить новую женщину, как равно и имеющая положение и деньги женщина может завести себе нового мужчину, старые браки, заключенные в юности на небесах, стали быстро разваливаться. И мы находим этому все больше и больше примеров в среде высоких чиновников, среди бомонда и олигархов…
– Я помню также и картину в Третьяковке, – сказала Нина. – Кажется, она называется «Неравный брак».