Вслед за Ремарком
Шрифт:
– А теперь? – пытливо взглянула на нее Пульсатилла.
– Теперь нет, – ответила Нина и проверила себя: действительно ли правду сказала? И ничего не колыхнулось внутри. – Нет! – подтвердила она.
– Но без любви жить нельзя! – безапелляционно заявила Пульсатилла.
– Можно, – сказала Нина и вздохнула: – Есть один человек, но боюсь опять начинать сначала. Как ты говоришь, прикипишь к нему сердцем, а потом опять расставаться… То мне кажется, я нравлюсь ему, то он исчезает куда-то…
– Так надо ему напомнить о себе! Ты теперь свободная женщина! – всколыхнулась Пульсатилла.
– Нет, Таня, я больше в петлю не полезу, – твердо сказала Нина. – Я лучше сама как-нибудь потихонечку… Вот на права сдам, старую машину у Кирилла заберу, и летом мы с тобой и с девчонками съездим в Ярославль… Погуляем там, посмотрим на Волгу, на церкви, по дороге искупаемся… От души отдохнем!
– Ловлю на слове, – засмеялась Пульсатилла. – А то ведь я в погоне за заработком никуда из Москвы не выезжала лет семь! Весной – выпускные экзамены, летом – вступительные…
А Нина, вспомнив о Роберте, пригорюнилась. Было между ними что-то или не было, она уже и сама теперь не могла понять: так наслоились за это время все неприятности с Кириллом, что вспомнить она могла только поездку к Ленцу, странноватые разговоры во время их занятий да еще прикосновение его руки.
«Ничего и не было! Все я насочиняла себе, все придумала!» – решила она. Но почему-то вдруг так захотелось ей повидать и Роберта, и доброго Михалыча, и Володю (она надеялась, что он уже выписался из больницы), что она еле сдержалась, чтобы не зайти в школу. Но все-таки, когда возвращалась с очередного занятия со стариком, нарочно сделала крюк и прошла через парк. Не то чтобы в надежде увидеть Роберта, а просто посмотреть на мостик с грифонами, дотронуться до того отполированного места на лапе, где когда-то лежала его рука. Со странным чувством посмотрела она и на не работающий зимой аттракцион – детский автодром, где когда-то сидела в машинке растерзанная и оглушенная. Как много воды утекло с тех пор!
На мостике фотографировалась веселая компания, приехавшая венчаться в церковь, и невеста в тюлевом платье смотрелась диковато среди снега и шуб. И, только зайдя уже достаточно далеко в парк, Нина обнаружила, что по привычке идет дорогой к своему теперь уже бывшему дому – к квартире Кирилла. Она не столько удивилась, сколько огорчилась этому обстоятельству.
«Как, значит, глубоко сидит во мне все, что связано с ним, – думала она. – А ему все равно, живу ли я еще на белом свете…» Она повернула обратно и пошла к себе домой.
Еще через неделю старик преподаватель собрал полный двор зрителей.
– Одно дело – выполнять упражнение в одиночку, другое дело – при людях, – заявил он. – Садись, поехали!
И действительно, Нина разволновалась и долго не могла дать колесам правильное направление. Старик помогал ей рулем. С горем пополам вдвоем они справились с «эстакадой». Нина сидела красная от стыда. Преподаватель прекрасно понимал ее состояние.
– Ну, теперь, чтобы реабилитироваться, пока зрители не разошлись, заезжай на эстакаду, как полагается, передом! – скомандовал он.
Нина развернулась и въехала, выполнив упражнение так аккуратно, что даже самому придирчивому зрителю не к чему было придраться.
– Разворот «ласточкин хвост»? – предложил старик следующее упражнение.
Этот трюк всегда давался ей легко.
– Теперь заезжай задом в бокс! – скомандовал преподаватель.
После «эстакады» проехать между вешками на ровном месте показалось Нине плевым делом. Ну а разгон с места в течение тридцати секунд уже давно не представлял для нее никакой трудности.
– Тебе бы, девонька, в цирке выступать! – одобрительно заметил старик, когда она плавно остановилась в заданном месте, в точности так, как когда-то учил ее Роберт. – Мне за тебя стыдно не будет! – напутствовал ее старик, и Нина, обняв преподавателя, пошла за ворота, вытирая вспотевшее лицо концом своего синего шарфа. Вдруг что-то кольнуло ей сердце: по дороге мимо нее проезжал желтый автомобиль с буквой «У», закрепленной на крыше. Она быстро взглянула на номер. Он был так ей знаком! Это был номер автомобиля, на котором она ездила с Робертом. Машина ехала не очень быстро, петляла – за рулем была молодая девушка, возможно, совсем еще новичок, а рядом с ней в его привычной, чуть настороженной позе сидел Роберт. Он что-то показывал девушке впереди на дороге. Нина остановилась, безотчетно смотря им вслед. У нее было чувство, что ей снова изменили самым подлым образом.
– Я никому не нужна! – сказала она.
И вдруг автомобиль затормозил, и на обочину в грязный снег ступил Роберт. В ботинках на тонкой подошве ему было не перескочить через влажный сугроб, и он стоял, глядя на Нину, и ждал, пока она подойдет.
– Маскируешься? Только по синему шарфу случайно и различил, что это ты, – сказал ей Роберт. Его лицо было усталым, она заметила резче обозначившиеся морщинки в углах глаз, появившуюся новую складочку возле рта. И вместе с тем ей показалось, что она уже очень давно знает этого человека. Он смотрел на нее, и казалось, что он ласкал ее взглядом.
– Как Володя? – спросила она.
– Выписали, – ответил ей Роберт. – Сейчас живет у себя в домике. Жена его получила деньги и отстала от него. Должно быть, на время. – Роберт пожал плечами. – Хорошо, что я тебя встретил, а то не мог дозвониться… – Он не сказал Нине, что телефон ее отвечал голоском Лизы. – Завтра твоя группа сдает экзамен. Если ты еще не все окончательно забыла, приходи! Пропуски твои я в журнале закрыл, сдавай хотя бы теорию. С группой сдавать всегда легче.
– Ты меня ждал там, у моста, где обещал? – вдруг спросила Нина.
– Нет, не ждал. – Роберт вытащил сигарету, закурил. – Извини, навалились дела, не мог их бросить. А ты приходила?
– Нет, не приходила, – ответила Нина. – На меня тоже навалилось все самое разное.
– Тогда приходи завтра! – Роберт взял ее за руку. – Придешь? Я завтра буду тебя ждать. Утром, в девять часов, в ГАИ.
– Да, – чуть слышно сказала Нина.
Он повернулся и, смешно скакнув, сел в машину.
– Заводи, – услышала она слова, обращенные к сидевшей в машине девушке, но сердце ее билось так часто, так остро, что никакая девушка на свете уже не могла помешать ей чувствовать себя почти счастливой.