Вслед за Ремарком
Шрифт:
«Что-то я не помню, росла ли она здесь и в прошлый раз? – подумала Нина. – Или кто-то просто воткнул сюда срубленное деревце к Новому году?»
Вот Роберт спустился в подвал и достал оттуда несколько банок солений. Подмигнув весело Нине, он щелкнул ногтем по одной из них, в которой рдели небольшие овальные помидоры. Они выглядели как мячи для бейсбола – тугие, полные, с натянутой кожурой. Нина подняла кверху большой палец в знак восхищения, Роберт улыбнулся ей широко, побежал с соленьями к столу, не заметив ее настроения.
«Ну почему, почему все зависит от каких-то пустяков, мелочей? Ну дались ему эти помидоры! Ну кто тянул меня за язык их предлагать? Несущественные детали способны испортить праздник! Немедленно надо перестать думать об этом!» Но она не могла перестать думать.
Может, наоборот, в мелочах проявляются отношения между людьми? В данном случае его замечание означало – женщина должна безупречно справляться с хозяйством. То есть пусть она будет умница и красавица, владеет пятью иностранными языками или математическими формулами, которые ему и не снились, пусть она пишет стихи или рисует картины, на все плевать – помидоры у нее должны быть безупречны! Так думал Кирилл, и так думает Роберт. И никакое соотношение звезд на небе не может изменить положение вещей.
Ей захотелось встать и уйти. Но, как уже было много раз в ее жизни, она осталась на месте, потому что была не самостоятельна в своих поступках – то не было машины, то не было денег, то еще чего-нибудь не было.
Большой котел тем временем закипел. Михалыч священнодействовал над ним с дуршлагом и лавровым листом. Роберт приплясывал от нетерпения и веселился в ожидании угощения. Ленц в последний раз прохаживался тряпкой по разнокалиберным стульям, проверяя, не осталось ли где случайной пылинки. С одного из них, Нина заметила, он убрал высокую стопку толстенных книг – об истории мирового революционного движения, об истоках либерализма в России. «Вот куда его потянуло!» – подумала Нина. Время от времени он пристально взглядывал на нее, пытаясь понять, отчего она сидит на диване отчужденная и холодная, будто покрытая льдом. Но Нина неизменно ему улыбалась, показывая, что с ней все в порядке и она не требует ни от кого никакой дополнительной заботы. Улучив момент, Ленц все-таки подсел рядом с ней и протянул небольшой бумажный пакетик.
– Я устроился на денежную работу, – сказал он. – Здесь половина суммы, которую вы мне так любезно ссудили. Только, прошу, не отдавайте ее вон тому неудачнику и забулдыге, облизывающемуся около кастрюли. – Он показал на Роберта.
Роберт с огромным блюдом дымящихся пельменей появился перед ними. За ним шел довольный Михалыч, снимая на ходу полосатый фартук.
«А ведь Михалыч женат, – подумала Нина. – И очень любит по каждому поводу цитировать свою Галку. Но вместе с тем, пока он развлекается с друзьями, она работает, ведет хозяйство, опекает детей…»
Пригласили к столу. Пельмени были действительно очень вкусны, но у Нины не было аппетита. Она старалась выглядеть веселой, но больше всего ей хотелось остаться одной, лечь в постель, зарыться головой в подушку. Все-все было теперь здесь совсем не так, как в прошлый раз. Мужчины ели и выпивали, нахваливали еду и новую работу Ленца. Провозгласили тост и в честь нее, Нины, и Роберт сильно прижал ее к себе, но она только вежливо улыбнулась в ответ. Потом Роберт фотографировал всех своим крошечным фотоаппаратом и в доме, и во дворе возле желтой машины, потом мужчины ушли готовить чай, а она ждала. Ждала с огромным нетерпением, когда же закончится этот день и она снова окажется у себя, в своей собственной квартире,
Наконец решили разъезжаться. Ленц в меховой безрукавке с развевающимися на ветру светлыми волосами провожал их с крыльца. Нина опять села на заднее сиденье, Роберт и Михалыч впереди. Сначала подвезли Михалыча к его дому. Потом оказались во дворе у Нины.
– Сейчас отгоню машину в школу и приеду к тебе на троллейбусе! – весело улыбнулся ей Роберт.
– Я очень устала, – нерешительно сказала она.
– Что-нибудь не так?
Она увидела, что бесшабашное веселье в его глазах сменяется сначала недоумением, а потом тусклым сероватым спокойствием. Ей стало ужасно жаль и его, и себя, и их вчерашний вечер, и ночь, и то, что она сдала этот дурацкий экзамен, и то, что так безрадостно для нее прошел сегодняшний день, хотя мог бы принести ей и удовольствие, и веселье, но она знала, что что-то непоправимое уже случилось.
«Не смеши! – раздался где-то внутри ее знакомый голос, темно-густое контральто. – Ты уже сделала одну непоправимую ошибку – ушла от мужа. Теперь можешь потерять любовника».
«Да идите вы к черту, Клеопатра Михайловна!» – подумала Нина, а вслух спросила у Роберта:
– Скажи мне, только честно, что ты от меня хочешь?
– Сейчас, в настоящий момент, или глобально? – Он попытался перевести объяснение в шутку.
– Ну, хотя бы сейчас. – Она по-прежнему была серьезна.
– Я хочу… – Он задумался на мгновение, потом его лицо просияло. – Я хочу, я очень хочу, чтобы к моему приходу ты испекла домашний пирог!
Он увидел, что брови ее безудержно полезли вверх.
– Я очень устала, – сказала она.
– Он без начинки, готовится очень легко! Не знаю, как называется, но такой всегда на скорую руку делает Галка, когда я прихожу в гости к Михалычу!
– Мне завтра к первому уроку, я хотела еще принять ванну. Разве ты голоден? – Нина вспомнила книжную Пат, которую по ее малейшему желанию укладывали в постель. «Очевидно, необходимо заболеть смертельной болезнью, чтобы вызвать сочувствие у наших мужчин», – подумала она.
– Ты не понимаешь, – упорно гнул свое Роберт. – Когда заходишь в квартиру, а там печется пирог и пахнет ванилью, корицей или чем-нибудь еще, ароматным и сладким, у мужчины сразу делается другое настроение! Ему кажется, вот наконец он и вернулся в детство! Туда, где его ждут и любят!
– А нельзя в виде исключения сегодня купить готовый торт, а пирог я испеку завтра?
– Можно, конечно, – вдруг совершенно другим, отчужденным, тоном произнес Роберт. – Я зайду и куплю. Какой ты любишь?
– Мне все равно. – Она слабо улыбнулась. – Я буду в ванной, возьми ключи от квартиры, чтобы не звонить.
Он сунул ключи от ее квартиры в карман, сел в машину и уехал, а она поднялась домой. Когда она вышла из ванной, Роберта еще не было.
«Конечно, – сказала она себе, – ведь он хотел зайти в магазин. Без машины вечером, когда неважно ходит общественный транспорт, это не так-то быстро! – Горячая вода взбодрила ее, и она почувствовала себя отдохнувшей. – Испечь ему, что ли, этот дурацкий пирог?»