Встречи во мраке (Сборник)
Шрифт:
— В Гонолулу, кроме того, был нанят новый помощник судового повара. Потом я сам зто проверил. Его совершенно законно можно было принять за подставное лицо. Но тут вышла такая история — один член команды сообщил мне, что вдруг возле него стал работать кто-то другой. Не тот, который был вновь нанят. Но никто не сообщил об этом, никто не заинтересовался. В списке стояло имя помощника-юнги, и был человек, отзывавшийся на это имя. Им этого было достаточно. В Йокохаме он сошел с корабля, и было уже поздно производить расследование. Шеф, на этом корабле произошло второе убийство, а где-то между Гонолулу
Камерон оперся обеими руками о письменный стол:
— Шеф, скажите же что-нибудь! Выгоните меня вон, если хотите, но не заставляйте меня стоять здесь, как пень...
— Харкнес! — крикнул шеф пронзительным голосом.— С каких эго пор вы разрешаете приходить сюда посторонним людям? Ведь вы находитесь в полицейском участке, а не на ярмарке. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы меня оставили в покое. У меня куча незаконченных дел, и я хочу видеть здесь только работников моего участка.
Камерон смущенно опустил глаза.
— Вы слышали, что сейчас сказал шеф? — с сожалением отозвался Харкнес,
— Хорошо, но я еще вернусь,—упрямо пробормотал Камерон, повернулся на каблуках и вышел.
Письмо Гаррисона Камерону с почтовым штемпелем Тулсы. Первоначально адресовано Камерону на службу, переслано в Сан-Франциско, оттуда в Гонолулу, обратно отправлено в Сан-Франциско, оттуда снова на место работы Камерона и наконец переадресовано на его домашний адрес с собственноручной пометкой шефа: «Неправильный адрес».
«...К сожалению, ничем больше не мог вам помочь, хотя вы допрашивали меня целый вечер. Перехожу к делу.
Когда я с женой вчера вечером возвращался на машине домой, то один пьяница бросил перед нашей машиной бутылку из-под виски. Я не смог достаточно быстро затормозить и в результате пропорол шину.
Мы изрядно испугались, как вы можете себе представить, и моя жена вышла из себя. „Такие люди прямо общественно опасны. Взять и бросить просто так бутылку! Только представь себе, что она может попасть кому-нибудь по голове! Эта выходка может стоить человеку жизни".
Услышав эти слова, я сразу вспомнил и сказал жене следующее: „Один мой знакомый имел привычку бросать бутылки с самолета". И я сообщил ей о Стрикленде, который часто это делал во время наших совместных экскурсионных полетов. И пока я это рассказывал, мне внезапно пришла в голову мысль, что, может быть, эта информация пригодится вам. Возможно, именно это вы так долго и тщетно пытались узнать у меня.
Боюсь только, что мое сообщение слишком запоздало и вас уже больше не интересует. Во всяком случае, это дело не доставило для меня труда и я не откладывая написал вам.
В уверенности, что вы получите это письмо...»
Телеграмма Камерона Гаррисону:
«Информация все еще имеет большую важность. Прошу срочно ответить на следующие вопросы:
1. Дата, когда происходил указанный полет. Было ли это 31 мая?
2. Маршрут полета.
3. В какое время стартовала машина с аэродрома?
4. В какое время была выброшена бутылка?
5. Можете ли вы попутно дать данные о скорости самолета?
Телеграмма Гаррисона Камерону:
«Дату удалось установить вполне надежно. Это был день памяти павших в войнах. Он напивался чаще в праздничные дни,
2. Место назначения — озеро „Звезда лесов" близ канадской границы.
3. Время вылета 18 часов, как всегда.
4. Точных сведений дать не могу. Вскоре после наступления сумерек.
5. Машина была старой конструкции. Скорость около 160 километров в час. Могу ошибиться».
Все дальнейшее было вопросом десяти минут. На карче Соединенных Штагов он провел карандашом линию маршрута, полета. Расчет времени не представлял трудностей. Вскоре он нашел на карте пункт, где мог произойти несчастный случай. Вычисленное место точно совпало с положением города на карте.
Наконец он узнал ГДЕ. Наконец знал он, где нужно производить дальнейшие розыски.
Старая дама сидела в кресле-качалке у окна а смотрела вдаль неподвижным взглядом. Одной рукой она отодвинула в сторону кружевную занавеску, ту самую занавеску, которую можно было увидеть на пожелтевшей, выцветшей фотографии, которая годами где-то хранилась.
— Она умерла,— сказала она.— Выло ли это вчера? Было ли это много лет назад? Я уже этого не знаю. Я потеряла всякое представление о времени с тех пор, как осталась одна. С тех пор, как ее больше нет со мной.
Да, был тогда один юноша. Юноша, который ее любил. Она знала только его одного. Это был ее возлюбленный. Да, она хотела выйти за него замуж.— Она обернулась.— Но потом она умерла.
Она слегка качнулась в своем кресле и снова уставилась вдаль.
— Они встречались каждый вечер около восьми внизу на площади возле драгстера. И когда один раз я не отпустила ее, он пришел сюда. Он стоял под окном и свистел ей. Тогда она открыла окно и беседовала с ним. Так они увиделись, несмотря ни на что. Примерно год назад произошло нечто удивительное. Вечером я снова услышала его свист внизу под окном, как раньше. Я встала и увидела его, стоящего в лунном свете под ее окном, как тогда, много лет назад. Я очень хотела спать, уже засыпала, поэтому закрыла окно. Долго ли он ожидал там, внизу, я не знаю.— Она снова обернулась.— Я также не знаю, какая это была любовь. Такая большая, такая непостижимая, непонятная. Не знаю, каким образом она одолела ее. Такую простую девушку, как Дороти. Такого заурядного юношу, как этот Джонни.
Камерон стоял и молчал, не зная, что сказать. «Как могло все это так хорошо начаться и так плохо кончиться?»— думал он про себя.
Она опять уставилась вдаль, эта старая дама в кресле-качалке.
Глава 7
Заключение
Убогая комнатка в типичном отеле маленького города.
Молодая девушка сидит за туалетным столиком, голова ее покрыта - Возле нее лежит всякая косметика. Пожилой мужчина, шатен, с сильными стеклами в очках, в белом халате, обрабатывает ее лицо кремом и пудрой. Рядом на небольшой подставке висит парик.