Встречи во мраке (Сборник)
Шрифт:
Доктор Пеннини занималась своей обычной работой в акушерском отделении. Посетила около 20 больных. Точно проверить ее передвижение невозможно. Согласно показаниям Кобба и Морана, все утро не выходила из здания...
Мориц Кнайзель все утро провел в своей лаборатории, но подтвердить это невозможно. Заявляет, что незадолго до 9 часов Дженни заглянул к нему в лабораторию. Он казался расстроенным новостью о грозящем аресте, говорил, что заходил в кабинет, никого там не застал и решил поработать над книгой. Осведомившись о ходе исследований, он удалился. Кнайзель держится спокойно, но, очевидно, это убийство было для него тяжелым ударом...» Все записали, мисс Прайс?
— Да, инспектор
— Отлично. Тогда еще одно.— Инспектор заглянул в свои каракули и возобновил диктовку.— «Гендрик Доорн. В 9.20 он приехал в госпиталь на очередной сеанс ультрафиолетового облучения, которое он принимает три раза в неделю, исцеляя таким способом свои нервы. До 9.35 он ждал в лаборатории на 5 этаже, закончил облучение в 9.50. Отдыхал в своей личной комнате до того, как обнаружил труп. Но никто не может подтвердить того, что он все время там находился»...
Это все, мисс Прайс. Пожалуйста, немедленно все отпечатайте три экземпляра, а потом отдайте всю пачку сержанту Вели. Знаете, такой огромный парень? Он будет здесь весь день.
Сестра покорно кивнула и начала расшифровывать запись.
Эллери устало поднял голову.
— Если ты закончил эти пустые, бесполезные доклады, папа, то я голосую за возвращение домой.— И он уставился в окно невидящим взглядом.
— Одну минутку, сынок. Не принимай все это так близко к сердцу. Не можешь же ты каждый раз добиваться успеха.— Инспектор склонился над столом Дженни и взял понюшку табаку.— Это просто невероятно,— задумчиво продолжал он.— Такое, по-моему, совершенно невозможно. Получается, что никто не смотрел на дверь этого кабинета, чтобы что-нибудь заметить, а ведь здание кишит людьми, которым следовало бы этим заниматься.— Он печально покачал головой.— Дженни словно сам тайком замыслил собственную смерть. Заперся в своем кабинете, сказав мисс Прайс, что сегодня утром она ему не нужна. Очевидно, он был дьявольски раздражен и оставил себя беззащитным перед убийцей, которому удалось остаться незамеченным. Последним живого Дженни видел Кобб, когда хирург вышел из лаборатории Кнайзеля и вошел к себе в кабинет. Это было в самом начале десятого. И больше никто его не видел и нет говорил с ним, кроме телефониста, который примерно в 9.45 сообщил ему о визите Морхауса. А так как врачи утверждают, что его убили между 10 и 10.05, значит, в 9.45 телефонисту ответил, безусловно, сам Дженни. Ну и ну!
— Жуткая неразбериха,— медленно произнес Эллери, не отворачиваясь от окна.— Гульда Доорн, Гендрик Доорн, Даннинг, Сара Фуллер, Кнайзель, Морхаус — все были в госпитале, и все не имеют алиби.
Минчен слабо улыбнулся.
— Единственный, кто не мог этого сделать, это Большой Майкл Кьюдейн. Ну, и я, разумеется. Вы уверены, что не подозреваете меня, инспектор? В конце концов, все возможно... О Боже! — И он закрыл лицо руками.
Пишущая машинка громко щелкнула в наступившем молчании.
— Ну,— мрачно промолвил старик,— если это сделали вы, то вы спиритуалист, доктор Минчен. Не могли же вы быть сразу в двух местах...— Оба рассмеялись, но в смехе Минчена слышались истерические нотки.
Эллери закутался в пальто.
— Пошли,— резко сказал он.— А то у меня мозги лопнут от бесплодных размышлений.
Глава 24
Тройное убийство???
Досада и недоумение преследовали Эллери Квина от коридоров Голландского мемориального госпиталя до кабинета его отца в Главном полицейском управлении. Войдя туда, он выразил желание вернуться в домик Квинов на 87-й улице и похоронить свои невзгоды в Марселе Прусте. Но инспектор не стал даже слушать подобное предложение. Он сказал, что они должны спокойно побеседовать в кабинете, выдержать поток брани, которую на них обрушит мэр, и сделать несколько столь же веселых дел.
Поэтому Ричард и Эллери Квины и окружной прокурор Сэмпсон заняли места в кабинете, и двое из них начали беспечно болтать обо всем, кроме убийства миссис Доорн и мистера Дженни.
Для всех репортеров Нью-Йорка наступили настоящие римские каникулы. Два убийства в три дня, и притом обе жертвы занимали видное положение в обществе! Сити-Холл-Парк кишел репортерами, комиссар полиции исчез, мэр удалился в свою резиденцию «по совету личного врача». Каждого человека, чье имя хоть раз было упомянуто в связи с недавними трагедиями, атаковали журналисты и фотографы. Новости о Томасе Суансоне постепенно просочились, и газетчики устремились в Портчестер. Инспектор Квин нажимал на все кнопки, чтобы сохранить в тайне истинную личность Суансона, и до сих пор это ему удавалось, но так как угроза разоблачения постоянно висела над ними, то Суансона держали под неусыпным надзором.
Сержант Вели занимался погоней за блуждающими огнями. Его неотложным заданием было проследить передвижение покойного хирурга, но ему не удалось обнаружить ничего необычного. Личная корреспонденция Дженни была скрупулезно изучена, но, кроме нескольких писем от Томаса Дженни, подтверждающих рассказ Суансона, поиски тоже ничего не дали.
Всюду была глухая стена...
Длинные пальцы Эллери играли с миниатюрной статуэткой великого Бертильона, стоящей на письменном столе инспектора. Старик живо рассказывал анекдоты из своей юности, но под глазами у него обозначились темные мешки, а веселье казалось вымученным.
— Давайте не будем обманывать самих себя,— резко сказал Эллери. Инспектор и Сэмпсон тотчас обернулись к нему.— Мы как испуганные дети, которые лопочут в темноте невесть что! Папа, Сэмпсон, нас положили на лопатки.
Никто из них не ответил. Сэмпсон повесил голову, а инспектор задумчиво уставился на квадратные носы своих ботинок.
— Если бы не моя галльская гордость и не тот факт, что независимо от моего поведения папе все равно придется доводить дело до конца,— продолжал Эллери,— то я, выражаясь фигурально, сложил бы оружие...
— Что с тобой случилось, Эллери? — заговорил инспектор, не поднимая глаз.— Я никогда не слышал, чтобы ты говорил такое. Еще только вчера ты утверждал, что у тебя есть неплохая идея относительно личности убийцы.
— К тому же,— энергично подхватил Сэмпсон,— второе убийство, которое, безусловно, связано с первым, должно бросить свет на решение проблемы. Я уверен, что скоро наступит поворот.
Эллери усмехнулся.
— Бич фатализма — это та величественная беспомощность, которую он порождает. Видите ли, Сэмпсон, я вовсе не так уж уверен...— Он встал со стула, уныло глядя на собеседника.— То, что я говорил вчера, остается неизменным. Я знаю приблизительно, кто задушил Эбигейл Доорн. Я могу назвать полдюжины людей, замешанных в этом деле, которые в силу характера улик просто не могли убить Эбби. Но...
— В этом деле замешано народу не больше полдюжины,— рискнул бросить инспектор.— Так что же тебя огорчает?
— Многое.
— Послушай, сынок,—энергично произнес старик,— если ты терзаешь себя из-за того, что не мог предотвратить второе преступление, то забудь об этом. Как мог ты или любой из нас предвидеть, что Дженни последует за Эбби?
Эллери небрежно махнул рукой.
— О, не в этом дело. Ты совершенно прав. Несмотря на все мои подозрения, я не мог предвидеть смерть Дженни... Сэмпсон, вы только что сказали, что оба преступления связаны между собой. А что вселило в вас эту уверенность?