Встретимся в Эмпиреях
Шрифт:
«Не топчись на пороге. Заходи…»
«Что?…» — озираюсь по сторонам и силюсь понять, чей голос со мной заговорил.
Опять у двери того дома. Дома На Холме. Округа затянута густым туманом, а воздух пахнет… больничными бинтами и йодом. Но в голову не беру. Потираю ладонями предплечья, облизываю пересохшие губы — что ни говори, а приятно почувствовать свое тело, возвратиться к привычному мышлению после недавних ощущений «молекулярной жизни».
О ноги трется и заглядывает в глаза странный кот. Не могу сказать, что именно показалось мне в нем странным — и все равно странный. Взгляд чистый как у ребенка. Наклоняюсь, глажу его по шерстке, затем мягко отстраняю.
«Ум-дари, ум-дари», — жалостливым голосом затягивает животина за моей спиной, но меня
Отворяю скрипучую дверь - и вот я в доме. Теперь здесь вовсе не пусто, как в прошлый раз, и очень даже обжито. Меня ждали…
«Кто к нам пришел! Гоголь! — хлопают по плечам словно из-под земли выросшие Демон и Слива. — Как добрался?»
Пока думаю, что ответить — тянут за руки, усаживают в кресло. Осматриваюсь. Интерьер: элементы моей квартиры, «Волшебного Икара», нашей аудитории в училище — в общем, мешанина какая-то, но нисколько не смущающая, а даже привлекательно-затейливая.
«Пить хочется», — говорю друзьям, и Слива срывается с места: сейчас, мол, сделаем.
Когда остаюсь наедине с Демоном — вопреки ожидаемому начинает морочить мне голову заумными вещами. Сначала мне привиделось, будто я старательно записываю его речь в блокнот, боясь упустить хотя бы слово. Затем осознаю, что этого не происходит. В моих руках — стакан с водой. А перед лицом — растянутый в улыбке Сливин рот. Я не спеша утоляю жажду.
«Почему вы меня здесь ждали?» — задаю вопрос.
«Ум-дари, ум-дари», — напевает проскочивший в дом кот, устроившийся теперь у меня на коленях. Демон пускается в пространные рассуждения, а Слива рьяно поддакивает каждому его слову (мне кажется, он дурачится). Я ровным счетом ничего не понимаю, но слушаю не перебивая.
«Когда ты садишься в поезд дальнего следования и едешь за тысячу верст от дома, погруженный в свои мысли, уставший от всего — где-то посреди пути твой бесцельный взгляд, уперевшийся в оконное стекло вагона, может выхватить вдруг завораживающий вид Места… кусочек его, убегающий в противоположную сторону. Не красотой завораживающий, а силой вспышки в сознании: оно (Место) могло бы стать чем-то предопределяющим для тебя… а может, уже было, но ты не вспомнишь, потому что родился не так давно и накапливал все прошедшее время воспоминания совсем новые… другие, бесполезные, хаотичные, удручающе смеющиеся над твоим существом. Скорее всего, это Место было вполне обычным местом и даже не лишенным повседневной неприглядности. Но оно дожидалось именно тебя, чтобы показаться таким. Заставить именно тебя задуматься, о чем ты раньше никогда не думал. Вот так… Но это вспышка! Она длится неуловимые мгновения. Ты проехал мимо и надолго забудешь. Ты никогда не сможешь найти То Место, ведь на отрезке пути в тысячу верст — подобных несметное множество, а ты все равно что проспал дорогу. Но! Не обязательно возвращаться туда ногами. Ты обречен возвращаться туда как-то по-иному. Это вовсе не модель чего-то, к чему следует стремиться. Это Обиталище Посредника между тобой и Неизвестным. Посредника, что не прочь приоткрыть завесу тайн, в которых так или иначе нет ни черта понятного для тебя, как это ни ужасает…»
Кот спрыгивает с колен на пол и с развальцем уходит, виляя хвостом как щенок. Только сейчас осеняет, что он поразительно похож на моего Орбира… Демон наконец берет паузу и просто смотрит на меня, изредка бросая взгляд на Сливу, но тут же переводя обратно. Слива по-прежнему беспричинно улыбается. «О чем ты, Демон?» — хочется задать вопрос, и сдерживаюсь.
«Но меньше, Гоголь, думай о вещах по определению непостижимых. Лучше думай о вещах понятных до безобразия! Поступай так, пока можешь. В этом есть наслаждение особого свойства…» — Демон встает позади кресла, в котором сижу я, и щиплет пальцами края пледа, забавно смотрящегося на его плечах.
«Ты говорил, что здесь можно делать и получить все», — закинув голову, обращаюсь к Демону. Тот взирает на меня до боли снисходительно.
«Можно. — Секунду подумав. — Только зачем тебе хождения через стены, ошеломляющие
Молчу, застенчиво почесывая надбровье и жалея, что вообще открыл рот…
«Попробуй обратить внимание, не поленись, — продолжил Демон, — сколько маленьких, незаметных на первый взгляд чудес укрыто в твоей обыденной земной жизни! Умей только разглядеть их, когда они предоставляют такую возможность. Накапливая багаж встреч с ними, по чуть-чуть, по крохам и складываешь, словно мозаику, представление о Счастье: каким оно бывает, каким оно должно быть для Тебя. Знаешь, оказавшись в твоем Доме На Холме, я сильно вдруг удивился, отчего это с таким трудом дается там…»
«Моем доме на холме?..»
«Ха-ха, ну да. Твоем, Гоголь».
Сначала я думал, мне мерещится — но теперь ясно услышал шум голосов снаружи дома, смех и нетерпеливое топтание ног целой компании.
«Ты ждал гостей?» — удивленно уставились на меня Демон со Сливой.
«Я-а?!»
«Ладно, расслабься», — добродушно рассмеявшись, принялись трепать меня по голове друзья. Капризно отмахиваюсь.
В следующий момент раздается громкий стук в дверь, та со свойственным ей скрипом распахивается, и в дом начинают заходить люди. На лицах и в поведении каждого — раскрепощение и веселье. Все более чем знакомы мне, но впечатление производят непривычное и даже шокирующее.
Виктория идет в обнимку с Аборигеном, вырядившимся настоящим щеголем — дорогой костюм в лентах и блестках, в прилизанных волосах переливается и сверкает густо размазанный гель, прелое лицо щедро напудрено, сам весь полон достоинства… Перевожу взгляд на Викторию — она в плюшевом лифчике и мини-юбке, что воспринимается просто революционно. Вслед за ними на костылях бодро вышагивает Навигатор. То и дело оглядывается назад, зазывает остальных. На голове у него повязана бандана с неразборчивым лозунгом из красных букв и множества восклицательных знаков. Вот появляется Марго в сопровождении Бороды. Борода галантен, подтянут и, самое интересное, — гладко выбрит. Борода учтиво мне кланяется, затем что-то жеманно шепчет на ухо Марго, и оба заливаются стрекочущим смехом. Заходит Она. Одета как королева, все движения утонченные. По правую руку — Обезьяна. По левую — Шрам. Молодчики с умиленными улыбками изображают Ее верных пажей. Невообразимое шествие замыкает Нарожалло в мундире главнокомандующего. Он — единственный, кто не скрывает своего хлещущего через край недовольства всем происходящим: «Сброд сопливый! Подонки, на! И какого рожна я поперся сюда с вами?..» Увидев Демона и меня, вовсе впадает в беспробудное уныние: «Н.?! Р.?! Ну, дерьмо-о…»
Не могу взять в толк, как все образуется — но вот уже готов шикарный стол. Разнокалиберная выпивка. Красивые закуски. Фон создает тихая приятная музыка. Поднятые рюмки. Первый тост. Чоканье. Сочные покрякивания. Оживленное мелькание рук над блюдами. Шутки и смех. Довольно спокойно воспринимаю картину этого странного пиршества. И чем дальше, тем меньше удивляет меня происходящее.
Музыка становится громче. Борода уводит танцевать Марго. Абориген — Викторию. Откинув костыли в стороны, лихо начинает отплясывать Навигатор, неустанно мне при этом подмигивая. Обезьяна приглашает на танец Ее. Она смотрит на меня, и во взгляде читается вопрос: «О чем ты сейчас думаешь?» Отвожу глаза. Тут же из ниоткуда появляется Демон и настойчиво подсовывает мне в руку «мунд», убеждая, что следует изрешетить наглеца Обезьяну, разохотившегося приглашать на танцы чужих девушек. Идею вяло отклоняю.
«Кто кисляк весь полопал, саранча?!» — засадив в это время в себя очередную рюмку, сморщившись, шарит по изрядно опустевшему столу Нарожалло. Щеголеватый Абориген в ужасе бросает Викторию и прячется под столом…
«За что пили, господин куратор?» — интересуется Слива.
«За победу, на! За нашу, на, победу, сынок!» — Нарожалло находит блюдце с остатками порезанного лимона и расторопно закусывает, широко раздувая ноздри.
Замечаю, как опьяневший Демон, скосив глаза к переносице, целится в Нарожалло из пистолета.