Всю жизнь с морем
Шрифт:
Тяжело мне было выполнять это распоряжение капитана, но другого выхода не было. В ночь под новый, 1923, год мы вышли из Чифу.
Переход до Владивостока сопровождался все время сильными ветрами от норд-веста. В таких случаях лоция рекомендует придерживаться корейского побережья, но для нас это было неприемлемо: нас там подстерегала большая, чем шторм, опасность — флот Старка.
По прибытии в порт я немедленно направился в контору. К этому времени из Москвы прибыл новый управляющий конторой Доброфлота Иван Евгеньевич Леонидов. Выслушав мой доклад, он пообещал добиться освобождения капитана «Кишинева». Однако у меня сложилось впечатление, что он не поверил в непричастность Гросберга к контрабанде.
Через четыре месяца Гросберг был освобожден и в мае прибыл во Владивосток. «Кишинев» только что возвратился из очередного рейса в Японию. Я горячо обнял своего старого капитана.
— Все мы на «Кишиневе» ждем вас с нетерпением!
Гросберг несколько смущенно ответил:
— Мне отказано в назначении на «Кишинев». Очевидно, не верят в мою невиновность. Предлагают старый «Сишан».
Изумленный его словами, я бросился к Леонидову. Забыв поприветствовать его, я начал взволнованно убеждать в необходимости восстановить Гросберга на «Кишиневе».
Леонидов молча выслушал меня и холодно произнес:
— Вам бы следовало, капитан, доложить о выполнении рейса, а затем перейти к обсуждению других вопросов.
Все это было произнесено с невозмутимым спокойствием. Осадив мою горячность, Иван Евгеньевич продолжал:
— Не знаю, как у вас было в Добровольном флоте, может быть там капитаны выбирали себе суда по своему усмотрению? Капитаном «Кишинева» останетесь вы.
— Это страшная несправедливость! Гросберг столько сделал для сохранения «Кишинева», а теперь его отстраняют. Он абсолютно непричастен к делу об опиуме! — горячо пытался я убедить Леонидова.
Он молча протянул мне руку.
— До свидания, можете идти.
— Иван Евгеньевич, я не могу остаться на «Кишиневе». Я подам рапорт, буду просить вас перевести меня на другое судно в любой должности!
— Ваш рапорт рассматривать не будем, — сурово ответил мне Леонидов.
Выйдя в приемную, я опять бросился к Гросбергу и сказал ему, что я отказываюсь оставаться на «Кишиневе», если его не назначат капитаном. Видя мою взволнованность, Герман Мартынович сказал:
— Нет, вам надо остаться на «Кишиневе», рано или поздно я получу его от вас. Если же будет назначен другой капитан, я наверняка потеряю это судно…
В июне 1923 года «Кишиневу» запланировали весьма ответственный рейс на западное побережье Камчатки с двумя тысячами тонн груза и полутора тысячью рабочих на рыбопромысловые заводы, раскинувшиеся от Большерецка до реки Ича. Такое задание фактически выходило за пределы возможностей судна, так как в его твиндеках в лучшем случае можно было разместить не более девятисот человек, а находиться на верхней палубе при полной загрузке судна небезопасно — в случае шторма люди могли быть смыты за борт. Но судов было мало, и рейс утвердили. В конторе Совторгфлота возникло сомнение, можно ли мне, при моей молодости и незначительном опыте командования поручить выполнение такого задания.
На вопрос управляющего, считаю ли я себя достаточно подготовленным для выполнения сложного рейса, я, не задумываясь, ответил, что был бы рад, если бы на «Кишинев» вернулся капитан Гросберг. Но, поскольку он находится в плавании на пароходе «Сишан», я думаю, что выполню это задание. За четыре года службы на судне я хорошо изучил его, уверен в экипаже и не хотел бы, чтобы «Кишинев» передали в другие руки.
Мой ответ, по-видимому, понравился Леонидову.
— Видно, вы очень любите «Кишинев», — улыбаясь сказал он, — а следовательно, будете беречь его больше, чем кто-либо другой.
Настал день отхода из Владивостока. Все были на месте, плавучие средства для разгрузки на открытых рейдах Камчатки закреплены, палубным пассажирам розданы запасные брезенты для укрытия на случай непогоды. Осталось только поднять на палубу моторный бот весом в двенадцать тонн. Подъемом катера руководил старпом Кандараки. В тот момент, когда бот уже был завален во внутрь и находился над палубой на высоте полутора метров, стрела переломилась у пятки. Катер рухнул, стрела сломанным концом врезалась в палубу. К счастью, никто не пострадал. Расстроенный неожиданным происшествием, я пошел к Миловзорову и рассказал о случившемся. Выслушав меня, Павел Георгиевич, улыбаясь, сказал:
— Не огорчайтесь, крепите катер и поврежденную стрелу и снимайтесь по назначению. Вам предстоит заход в Хакодате. Там будете два-три дня стоять, пока рыбопромышленные организации закупят и погрузят необходимое снабжение и промысловое оборудование. За это время японцы легко отремонтируют стрелу. Счастливого плавания!
В Хакодате японцы с помощью плавучего крана сняли с «Кишинева» тяжеловесную стрелу и через сутки она была уже установлена на место. К вечеру в Тихом океане нас встретила крупная мертвая зыбь. Она уложила многих пассажиров, хотя для большинства из них море не было новинкой.
В Охотское море вошли проливом Фриза, между островами Итуруп и Уруп. На редкость тихая погода встретила нас и там.
На подходе к Большерецку с берега подул сильный восточный ветер. Он вызвал появление крупной зыби. К утру следующего дня погода улучшилась, были спущены на воду кунгасы и моторный катер, началась обычная для западного берега Камчатки выгрузка на морской берег. Разгрузочные операции на открытое, незащищенное побережье — очень тяжелый и рискованный труд, особенно осенью, когда у побережья большой прибой. Люди работают промокшие до нитки и нередко бывает, что моряки, высадившись на берег, неделями не могут вернуться из-за прибоя на свое судно.
Второй помощник капитана Важенин и третий помощник Бессмертный круглосуточно водили на буксире тяжело груженные кунгасы. Особенно хорошо работал Евгений Дмитриевич Бессмертный. Мне нравился этот молодой моряк, он очень серьезно относился к морской службе, всегда старался как можно лучше выполнить порученное ему дело.
Осенью 1923 года во время погрузки рыбной продукции в Охотске было получено распоряжение от Совторгфлота зайти в Аян. Там мы должны были принять красноармейцев из отряда Степана Вострецова, ликвидировавших белогвардейскую группу колчаковского генерала Пепеляева.