Второй контакт

Волков Николай Владимирович

Впрочем, второе, все-таки, имело смысл. Когда так кормишь людей, то получаешь их абсолютную преданность.

– Ваш муж, он... необычный человек.

В ее глазах мелькнули искорки смеха.

– Это еще мягко сказано. Его все считают сумасшедшим. Все, кроме его собственных людей. Они его считают богом, и он пользуется их безграничным уважением. И поверьте, его есть за что уважать. Он сам выстроил эту ферму и принялся разводить кур, сеять пшеницу, выращивать и многое другое... Как-то раз, к нему попытались вломиться бандиты, а он усадил их за стол и накормил, сказав, что если они будут ему помогать, то им больше не придется беспокоиться о пропитании. Они не просто стали помогать, но и

привели людей из других банд, и в результате все это вылилось в то, что вы видите.

Откровенно говоря, это многое объясняло. Люди здесь были верны ему не только за еду, но и за тот образ жизни, который он им дал. Они защищали его не по приказу, а потому, что защищая его, каждый из них защищал и то, что ему нравилось. Любопытный срез жизни.

– А почему же он, тогда, не помогает всем остальным?

– Кто вам сказал, что не помогает? По мере возможности он заботится обо всем городе. Взять, к примеру, этих детишек...

Она указала на спящую девочку.

– И как же?

– Иногда у него получается перехватить поставки соевых консервов из Союза. Тогда все это помещается на определенный склад, и специально ставится не слишком бдительный охранник, из наших людей. Дети ни за что не поверят, что они могут просто придти и взять то, что там лежит, поэтому они пролезают как могут, хотя могли бы просто войти через главный вход, и набрать столько, сколько смогут унести. Правда есть неписанное правило – сначала, сколько могут, берут дети, а уже за оставшимся приходят взрослые. Также, по мере возможности, мы подбрасываем одежду и прочие мелочи. Об этом, правда, не все знают, но все же.

– Зачем ему это? Я всегда считал, что Короли преступного мира должны заботиться о себе, и, максимум, о своей организации.

Она покачала головой.

– Когда правительство не в состоянии позаботиться о своих гражданах, о них должен заботиться криминальный мир. Честно говоря, еще издавна так повелось, что преступники могут заботиться об окружающих намного эффективнее, ведь они живут в той же среде, и знают все ее нужды не понаслышке.

– Любопытная теория...

– Это не теория. В начале двадцать первого века, в России, в одном из городов, возникла ситуация, когда правящие органы вообще ничего не могли сделать для населения. Город, в ту пору, наводнили выходцы из чеченского, азербайджанского и таджикского регионов. Для коренных жителей не было ни работы, ни денег, ничего. Тогда, две ведущие группировки города объединились, и буквально за месяц вымели из города всех пришлых. Малоимущие семьи стали получать от них материальную поддержку, еду, технику... Пусть не самые лучшие, и самые дешевые, но у них не было и того. Людей снова стали брать на работу. Криминал заботился о тех, от кого зависело их собственное благополучие, и делал это намного эффективнее правительства.

– Зачем?

– Им это позволяло отмывать деньги и уходить от налогов.

– Откуда вы все это знаете?

– У мужа очень хорошая библиотека, и все его люди - образованы. По меньшей мере, умеют читать и писать. Ему не нужны те, кто думает лишь мышцами и оружием. Те, кто хочет жить такой жизнью - узнают об этом и приходят сами. Но, по нынешним временам, таких мало. Жить честным трудом - не просто, и очень тяжело, а люди, по большей части, хотят легкой жизни, дешевого забвения в наркотиках или выпивке, и считают, что отнять что-то у другого намного легче, чем сделать что-то самому. В погоне за дешевой жизнью и простыми удовольствиями люди утратили себя.

– А ваш муж старается это изменить...

– Он реалист, и прекрасно понимает, что изменить можно лишь тех, кто сам хочет измениться. Но... он не всесилен, и очень болен.

Я улыбнулся.

– С этим мы

ему поможем. Точно говорить не берусь, но лет тридцать-сорок к своей жизни он получит.

– Спасибо, господин Русаков. Вы даже не представляете себе, что вы для нас этим сделаете. Но... вы говорили еще что-то, насчет совета...

Я вздохнул.

– Девочка. Я понятия не имею, что мне с ней делать. У меня сейчас очень опасная жизнь, а эта кроха хочет идти со мной. Кроме того, я вообще не знаю как обращаться с детьми. Я предлагал ей вернуться к своим, но она не хочет. Сомневаюсь и в том, что смогу ее уговорить остаться здесь.

– Муж сказал, что вы защитили ее от Колечника.

– Это так.

– Я бы хотела, чтобы вы оставили ее здесь, но она убежит вслед за вами. Ребенок чересчур к вам привязан, ведь вы первый, кто проявил к ней доброту и заботу. Мешать она вам не будет, по крайней мере, специально, а вот с заботой о ней... Она выросла на улицах и может о себе позаботиться. Просто следите за тем, чтобы она была накормлена, и одета. И, по возможности, заботилась о своей гигиене.

Я покачал головой.

– Что бы я без вас делал... Простите, но я до сих пор не знаю, как вас зовут.

– Хильда.

– Брайан.

– А девочку?

– У нее нет имени, а те прозвища, что ей давали на улице...

– Понимаю. Я всегда хотела, чтобы у меня была дочь, которую звали бы Хелен.

– Хелен? Хорошее имя. Пожалуй, я буду называть ее так.

Я с трудом сдержал зевок.

– Ложитесь и отдохните. Когда муж проснется, я разбужу вас.

Глава 5

Сказать, что меня "просветили" рентгеном - не сказать ничего. Они исследовали каждый миллиметр моего тела, и извлекли столько имплантов, о которых я просто не задумывался, считая их полной обыденностью, что и не пересказать. Больнее всего было удалять челюстной микрофон, который был имплантирован еще тогда, когда мне исполнилось восемнадцать лет, и о котором я не думал вообще, по привычке слегка сжимая зубы, чтобы связаться с матерью.

В целом, я стал грамм на четыреста легче, а ребята, которые помогали мне избавиться от имплантов, были счастливы от того, что у них теперь появилось много новых игрушек, которые можно разобрать и пустить в дело.

Пока моя челюсть ныла, я сидел, и раздумывал о медицинской технике в целом и имплантах в частности.

Эпоха повальных имплантов началась именно с пресловутых телефонов, когда одна из ведущих компаний того времени устроила самый мощный пиар своей продукции, и выпустила на рынок мобильных устройств неприметные чипы, которые специфично обрабатывались, чтобы гарантировать то, что они не будут отвергнуты реципиентом.

В ту пору люди извращались каждый по-своему. Кто-то вживлял микрофон и динамик в большой палец и мизинец, кто-то вживлял экраны для видеообщения в ладонь... Мои родители ограничились консервативным вариантом, вживив его мне в челюсть. Я не протестовал.

Каких только результатов не достигали при помощи новообретенных имплантов, и как только не превозносили СМИ заслуги "Эм Ти технолоджи" за такие достижения... Впрочем, я отвлекаюсь.

В общем, импланты стали повседневностью, и люди стали отслеживаться через них. Через чипы собиралась информация о привычках, связях, вкусах, что позволяло манипулировать обществом на таком уровне, который до того и не снился. Разумеется, все спохватились, но, к тому моменту, большая часть обывателей уже прочно "подсела" на удобство имплантов, что своим весом задавила недовольных, хотя те и вынудили принять меры по ужесточению закона о конфиденциальности, то есть информация перестала поступать компаниям, и стала поступать только на серверы ГБ.