Вуивра
Шрифт:
— Я провожу вас, — сказал он мэру. — Это пятиминутное дело.
Они добрались до пруда по той самой тропинке, по которой накануне, расставшись с Вуиврой, шёл Арсен. На берегу растительность была скудная, но её всё же хватало, чтобы скрыть от взгляда распростёртый труп человека. Арсен мог бы отдалить неприятный момент и подойти к тому месту, где разыгралась драма, обогнув пруд. Но он предпочёл, чтобы всё закончилось как можно скорее, и повёл Вуатюрье со стороны затвора шлюза. Между водой и лесом, в утренней прохладе, даже летом стояла весна. Вуатюрье, для которого всё теперь превратилось в символы, вздохнул, подумав о том, что на этом блаженном берегу, возможно, где-то лежит труп. Он видел вокруг яркие краски
— Боже мой, — воскликнул Вуатюрье, — какое неприятное зрелище, бедный парень. Надо сделать так, чтобы мать его не увидела. А то она больше никогда не будет спать по ночам.
Мужчины перекрестились и сняли фуражки. Арсен закрыл лицо Бейя своим носовым платком. Он попытался вытянуть ноги трупа, но они закоченели и не поддавались его усилиям. И Вуатюрье остановил его:
— Оставь его лежать, как он лежит. Пока его не осмотрели жандармы, ничего трогать не нужно. Я сейчас позвоню в Сенесьер.
— Жандармы этим заниматься не будут, — заметил Арсен. — Скажут просто, что Бейя напоролся на гадючье гнездо. Вот и всё.
— Неважно. Мне будет спокойнее, когда я их извещу. Нужно ещё сходить сообщить новость его матери. А потом — моей дочке.
Погибшего не следовало оставлять одного. Вуатюрье оставил Арсена на месте происшествия, а сам углубился в лес. Теперь он уже думал не о гневе божьем, а о неприятных обязанностях, какие ему предстояло исполнить, и о волнении среди своих подопечных, которое не преминет использовать в своих интересах священник. Эта потенциальная опасность уже горячила ему кровь. Пока он брёл по лесу, его потусторонние тревоги оказались отодвинуты на задний план угрозой клерикальных происков, и сам Бог выглядел теперь всего лишь одним из высших чинов на иерархической лестнице реакционной клики.
Оставшись наедине с останками Бейя, Арсен без всякого лицемерия помолился за упокой его души. Нельзя сказать, чтобы у Арсена не возникала мысль о том, что он оказался соучастником рока. Он не скрывал от себя, что сам проложил несчастному Бейя путь, который должен был привести того к смерти, но его полностью успокаивало сознание, что он никого не обманул. За два дня до их похода он, проявив особую щепетильность, даже сказал Бейя: «Если ты погибнешь, меня это устроит. Я посватаюсь к дочке Вуатюрье». Тот только рассмеялся. Что
После того как Арсен прочёл молитву, он, глядя на несчастное изувеченное тело, попытался представить себе, что происходит с Бейя в потустороннем мире. Но эти его попытки зашли не слишком далеко. Он тут же мысленно признался себе, что душа умершего ему безразлична. Если Бейя утратил и желание и возможности бегать за девицами, если мысли у него теперь не заняты приобретением кафе в городе, покупкой костюмов, то что, в сущности, от него осталось? Себя же, подпитывая своё воображение благочестивыми образами, Арсен видел в раю, одетым в тогу с пышными складками и прогуливающимся с цветком в руке. Он искал на небесных нивах уголок, который можно было бы обработать, но ангелы говорили ему — нет, с добыванием хлеба в поте лица своего покончено. И от этого рай был похож на какую-то плешивую лужайку, испачканную серым светом, которая в конце концов погружалась в океан бесцветной вечности.
— Арсен! — позвала его Вуивра, подойдя сзади с неуверенной, очень женственной улыбкой, которую он ещё никогда у неё не видел и которая привела его в ярость.
— Что ты здесь шастаешь? — спросил он её суровым голосом.
— Ты на меня сердишься, — сказала Вуивра, разглядывая труп, — но я тут ни при чём. Не могла же я знать, что он сидел здесь, затаившись, готовый броситься за моим рубином. Возможно, это один из твоих друзей? И я понимаю, что ты переживаешь.
— Дело не в этом, — прервал её Арсен.
— Ну а тогда почему ты на меня сердишься?
Он не смог бы ответить на этот вопрос. Во всяком случае, за смерть Бейя он на неё нисколько не сердился. Просто некий образ, который сам по себе ничего не объяснял, соединился в его сознании с гневом и отвращением от её присутствия. Это был образ той четы, какую он и она составляли накануне, когда они бродили вдвоём по сухим камышам.
— Убирайся отсюда, да поскорее, — сказал он более спокойно. — Сейчас сюда придут люди. Если нас увидят вместе рядом с трупом, подумают невесть что.
Вуивра согласилась удалиться. Она понимала, что Арсен, которому не дана вечность, вынужден считаться с мнением людей, с которыми ему нужно было жить. Она только спросила у него, встретятся ли они в ближайшее время. С трудом сдерживаясь, чтобы не торопить её, он ответил, что да, разумеется. Едва она успела отойти от него, как появился Виктор, которого предупредил Вуатюрье. Он заявил, что хочет удостовериться, действительно ли это труп Бейя, хотя на самом деле у него не было на этот счёт никаких сомнений, и он тщательно, одно за другим, отмёл возражения, которые выдвинул самому себе. Потом, приподняв платок, прикрывавший лицо мертвеца, заметил:
— Что-то я никогда не видел, чтобы змеи могли сожрать человека. То, что его ужалили гадюки, вполне возможно, но то, что он умер на месте — это уже совсем другое дело. Может, его просто кто-нибудь убил. В чаще леса, шито-крыто, и если кто-то стукнул его в лицо, то поди теперь разберись. А ночью пришли крысы и наполовину голову сожрали. Во всяком случае, я не вижу, как тут может быть замешана Вуивра.
Арсен не без удовлетворения выслушивал рассуждения брата, далёкие от истинного смысла событий. Почувствовав, что Виктору не терпится услышать его мнение, он ответил ничего не значащей фразой:
— Всегда можно вообразить что угодно.
— Разумеется, — возразил Виктор с высокомерной иронией. — Тот, кто ни о чём не думает, не рискует и обмануться.
Он выдвигал одну гипотезу за другой, все исключавшие вмешательство Вуивры. Некоторые из них были хитроумно закручены и, видя, что младший брат не собирается уделять им того внимания, какого они заслуживали, он в конце концов спросил, верит ли он в существование Вуивры и в басню про рубин или нет. У Арсена раздражённо сорвалось с языка: