Вверх тормашками в наоборот-3

Ночь Ева

– И ничего нельзя сделать? – допытывается Небесная девчонка, не сводя глаз с набирающей обороты стихией.

– Не знаю. Никто и никогда не сталкивался с подобным… Даже во время войны никто не осмелился нарушать границы Вахрунда.

– Надо готовиться, – мрачно изрекает Росса и проводит ладонями по белой рубахе.

Геллан смотрит на своих людей. Жалкая горстка. И вряд ли им справиться со стихией, которую никто и никогда не пробовал побороть.

– Инда, – зовёт он Драконицу. Девушка давно прислушивается, вытянувшись в струнку. И сейчас она поворачивается, чтобы встретиться с Гелланом взглядом. Жёлтые глаза

её, окрашенные голубым, становятся зелёными, прозрачными, как ягоды. Девушка качает головой.

– Это только предположение: силу можно задавить подобной силой. И нет ни одного человека или нелюдя, кто мог бы справиться в одиночку. Я не могу. Не хватит меня. Возможно, будь нас таких десяток, и то не уверена.

– Кажется, пришёл мой час, Геллан, – Дара вынырнула, словно из ниоткуда. Она всё прохаживалась, хмурила брови, смотрела на небо, щупала ладонью твердь, как горячий лоб больного.

– Нет, нет! – вдруг испугался он, хватая девочку за руки. – Только не сейчас, не надо!

– Не бойся, – гладит Дара его пальцы и смотрит куда-то вдаль. Красивая незнакомая девушка, очень похожая на его Дашу, но изменившаяся ещё там, когда ему возвращали крыло. Лучше б они этого не делали. К той, привычной девочке он бы смог достучаться. К этой незнакомке сложно и подступиться: она не услышит, не поймёт, не послушается…

– Не бойся, – повторяет она снова, – если мы ничего не сделаем, скоро погибнем. Все. Зеосс рухнет. Исчезнет. Превратится в камни и быль, что разлетятся по космосу.

Она мысленно рисует звёздное пространство, давая понять, как это бывает.

– Дара, – пытается достучаться Геллан и содрогается от того света, что отражается сейчас в её глазах. Она уже не та. Проводник. Между Зеоссом и чем-то, чего он пока не в силах увидеть.

– Ты должен помочь мне, Геллан, – просит девушка, мягко улыбаясь. – Просто доверься мне. Пожалуйста. Как я много раз доверяла тебе. Ты всегда был мудр и старше. Привык нести на своих плечах груз и заботы. Отвечать за всех. А сейчас старшая я. И прошу лишь о доверии. Потому что без тебя мне не справиться.

– Хорошо, – выдыхает он. – Что нужно делать?

– Пока что не мешать. Отведи людей от круга. А дальше я скажу.

Дара

Такое чувство, что во мне расплескалось солнце – тягучее и золотое, как разводы Жерели. А может, это она во мне колышится, разбрасывая искры и блики. Я как будто всё та же, но вижу и слышу немного по-другому. У меня словно тысячи ушей и пальцев – чувствительных гибких, понимающих.

Я ощущаю телом вибрацию. Движение. Запахи, звуки, образы – резче, чётче, объёмнее. Не хочу задумываться над этим. Не сейчас. Может быть, потом, когда-нибудь. Я должна уловить волну – единственная мысль, простая и ясная, бьётся во мне и тянется в поисках истины.

Я иду, как слепая, по кругу. Огибаю яркий столб, что вихрится, заворачиваясь спиралью. Он сильный. Он тянет. И если его не остановить – сожрёт всё. Я это знаю.

Раскрываю ладони, чтобы пощупать воздух. Слышу предсмертный крик птиц, которых засасывает голубая бездна.

Всё просто. Всё самое сложное просто. Нужно только разложить его на части, чтобы брать по кусочку и использовать. Озарение приходит естественно, как глоток воды для сухого горла.

– Геллан, – зову я человека, что стал для меня близким и

понятным. Я люблю его. Это… много больше, чем уважение или дружба. А ещё сильнее во сто крат. – Берёмся за руки. Помнишь, как тогда? Замкнуть круг. Объединить силу. Это может сработать. Но прежде…

Я обвожу всех долгим взглядом. Вот они – те, кто разделил тяготы дороги. Кто пошёл с нами, выбрал нелёгкий путь, чтобы… у каждого были свои тайны и мотивы. И все они не свернули. Остались рядом.

– У нас нет другого выхода. Его вообще нет, – говорю откровенно и смотрю каждому в глаза. – Если мы не победим, то погибнем. Если отступимся и попытаемся бежать, всё равно погибнем. Поэтому нужно попробовать. Это уже не риск, а… необходимость. Надо стать чище и свободнее, чтобы ничто не угнетало. Наши тайны – тормоз, тяжесть на сердце, а сейчас очень нужно впустить свет в свои души. Чтобы не думать и не жалеть.

Им трудно. Им тяжело понять. И тогда я делаю первый шаг к откровению.

– Я люблю тебя, – шепчу, глядя Геллану в глаза.

И воздух колышется, взрывается от шквала эмоций – я чувствую отклик. Они уловили. Поняли. Приняли.

– Люблю, – несётся вихрем над твердью. Инда и Раграсс. Алеста и Ренн. Губы Леррана сводит от непривычного слова. Но он произносит его, лаская взглядом маленькую Леванну Джи.

– У меня будет ребёнок. Твой, – признаётся девушка-проводник, и Леррана качает от её откровения.

– Я… всегда была плохой матерью, – молвит Росса. – Знаю, тебе всё давалось непросто, но ты никогда не упрекнул меня, – смотрит она на Сандра. – Но я твоя мать. И я горжусь тобой, сын. Горжусь, что ты не сломался. Наверное, это очень важно – признавать свои ошибки.

Сандр обнимает Россу. Крепкие объятья, в которых тонет лендра. А я-то думала, она не знает, что такое материнство… Думала, это просто игра.

– У меня тоже где-то есть сыновья. Двое, – признаётся Иранна. – Я пожертвовала всем ради того, чтобы стать гардией. А сейчас понимаю: иногда не нужны никакие жертвы, если за них отдана такая высокая цена. Я бы тоже попросила у них прощения. Может, они почувствуют… Пусть будет так.

– А я раскаиваюсь, что носила в себе непомерную гордыню. Со мной поступили справедливо, – кается Пиррия. – В этом очень тяжело признаваться. Но я не была одна в своём горе. Вы… терпели и выхаживали меня. А ещё… Тинай, – она задирает голову и шепчет: – Люблю тебя. Крик финиста несётся, как взрывная волна.

– Охо-хо, – кривит губы Юла. – Я воровка и проходимка. Но я всегда считала себя освободителем. Кого-то – от тяжелого кошелька избавляла, а кого-то спасла из рабства. Именно для этого нужны были деньги. Думаю, много мохнаток вспоминают меня добрым словом. Не жалею ни о чём.

– Люблю вас, – прижимает к себе Ренна и Рину Кудряна. – Пусть память моя – решето. Но вы самое лучшее, что случилось в моей жизни. Я хочу, чтобы вы знали. Лимм… всегда был таким. Странным и высокомерным, с большими амбициями и замашками. У него была лишь одна мечта – стать настоящим драконом, вернуть родовое гнездо, прославиться, доказать всем, как он крут. Только рок догнал и его: он внебрачный сын. Бастардо. Всю жизнь завидовал законному наследнику. Я… не знаю, любила ли его. Слишком молодая и неопытная. Наверное, он подавлял меня. А я… нет, любила всё же по-своему. Иначе во мне не зародилась бы жизнь. Не появились на свет дети.