Вырай. Триединство
Шрифт:
— Но клеща же нашли? — Таня всё никак не могла заставить себя поступиться с правилами, ею же и придуманными. — Вдруг ещё какую-нибудь дрянь отыщем.
— Вряд ли.
— Что, реально, даже шрама не осталось от пули?
— Ага.
Женщины всё так же торчали в окне. На улице уже стемнело, и дети включили электричество. Яркий фонарь освещал крыльцо перед домом, ещё один висел у беседки, а в дальнем углу огорода маленькая лампочка указывала путь к туалету.
Максим и Настя убирали со стола, а Егор играл с мальчишками. Мирон и Костя рычали, хрюкали и завывали, изображая какую-то нечисть, экзорцист
— Не попал, не попал, — наперебой кричали они и снова превращались в «монстров».
— Чем он тебе не нравится? Нормальный мужик, — задумчиво сказала Татьяна. — Немного колючий, так любой человек одичает в его ситуации. Но ты видала, как среди детей оттаивает?
— В какой такой ситуации?
— Ну, он вдовец, — неохотно ответила знахарка. — И сына единственного потерял ещё. Один, как перст. Жалко его.
— Рассказывать ты, естественно, не будешь, — вздохнула Марина.
— А зачем? Всё равно от него избавиться хочешь, так что какая разница, — пожала плечами Таня. — А если общий язык найдёте, сама всё и выяснишь.
Ведьма настаивать не стала. Она знала, что женскую тягу к сплетням в Татьяне давным-давно вытеснило понятие «врачебная тайна». Фельдшер прекрасно хранила чужие секреты. Возможно, она делилась ими с мужем, их отношения позволяли такое предполагать, но Максим ещё меньше походил на любителя пообсуждать окружающих, и если его жена секреты хранила, то он их молча хоронил.
Таня вернулась в комнату, повела носом, брезгливо сморщилась, но больше высовываться из окна не стала, а подошла к столу и с непроницаемым лицом бросила чашку Петри и её содержимое в дезинфицирующее ведро.
— Всё-таки раздевайся, я тебя хотя бы бегло осмотрю. И анализ крови возьму, общий. Лады?
Марина вспомнила, зачем вообще сегодня пришла в больницу. Если бы не это, она бы бегала от подруги ещё долго.
— Тань? — Раздеваться она не торопилась.
— Ну? — фельдшер села за письменный стол и подпёрла щеку рукой.
— Помнишь, ты мне семь лет назад всучила медальон… Ну, сделанный по одному из рецептов покойной Антонины Николаевны.
— Глиняный член, что ли? — спокойно спросила Таня, убирая руку от лица. — И что значит, всучила? Я его использование назначила в медицинских целях, а не от балды.
Марина смутилась, впрочем, как и всегда, когда Таня при ней заводила разговоры о сексе. Фельдшер с ужасным на взгляд ведьмы цинизмом относилась к этой сфере человеческой жизни. Таня же наоборот, не видела в этом «ничего такого». Она с давних пор ставила в один ряд секс, регулярное питание, здоровый сон, витамины и физические нагрузки как фундамент здоровья. Кроме того, она считала, что регулярная, а главное, качественная половая жизнь для женщины с определённого возраста даже важнее, чем для мужчины, потому что держит в узде психику.
Вот и расстаралась для подруги, когда у той начались проблемы с нервами. Марина тогда отнекивалась, уверяла, что ей это не нужно и что она приличная девушка, но Татьяна была неумолима и битый час сыпала терминами, фамилиями учёных, поучительными историями анонимных пациентов и даже чертила какие-то невообразимые графики.
Больше они на эту тему никогда не заговаривали. Марина вдруг вошла во вкус и поняла, что имела в виду знахарка, а Таня, наверное, видела по поведению «пациентки», что амулет прекрасно справляется с возложенной на него терапевтической функцией.
— Так ты про него? — поторопила Татьяна зардевшуюся, словно юная девушка, страшную и опытную ведьму.
— Ага, — наконец-то кивнула Марина. — Он… мне кажется, он сломался.
— Чего? — недоверчиво переспросила фельдшер. — Это ж как надо было его крутить и в каком месте, чтобы он сломался?
Марина вспыхнула: нарочитая грубость собеседницы превратила смущение в здоровую задиристость.
— Нигде не крутила, никуда не совала. Ты сама вообще таким пользовалась хоть раз?
— Зачем мне? У меня муж есть, — спокойно ответила Таня, кивая в сторону окна. — К тому же я обычный человек, а огненного змея в узде держать только ведьма может. Сама же знаешь. Но у Николаевной в талмудах было написано, что змей является в наиболее приятном для пользователя образе.
— Вот именно, — согласилась Марина. — Все эти годы так и было. Но в последнюю неделю он одинаковый! Я из спортивного интереса вызывала и по утрам, и по вечерам, и ночью, и в спальне, и в кабинете, и в гостиной на диване…
Не сдержавшись, Таня хихикнула.
— Ты чего?
— Ничего. Короче, ты его вызывала во всяких интересных местах. И что?
— Он одинаковый! — развела руки Марина.
— Так и в чём дело? Значит, на данном жизненном этапе тебя интересует конкретный образ мужчины. Или мужчина, если это копия кого-то реального.
Марина вздрогнула и бросила взгляд в окно. Судя по довольным крикам и смеху, к «охоте на нечисть» присоединились хозяин дома и Настя.
— Маруся, я надеюсь, не мой Максим тебе мерещится? — занервничала вдруг Таня, перехватив взгляд.
— Ты что?! Нет, конечно! Фу-фу-фу!
— Чёй-то «фу»? — обиделась фельдшер. — Он у меня ого-го какой. Даже молодые девчонки заглядываются.
— Тьфу на тебя, — засмеялась Марина, сообразив, что подруга над ней подшучивает. — Лучше скажи, что сделать можно.
— Тут всё просто, — откинулась на спинку стула Таня и закинула ногу на ногу. — У тебя два варианта. Надо или переспать с реальным прототипом, чтобы закрыть гештальт, так сказать…
— Не вариант, — отрезала ведьма, а потом торопливо добавила: — нет прототипа.
— Ага. Значит, второе: наверное, за эти годы медальон и правда подпортился. Вдруг ресурс выработал… У Антонины Николаевны, правда, про ограниченный срок годности ничего не написано, но, может, подобное до тебя никто так долго не использовал, монашка ты наша. — Таня прикрыла глаза и заговорила словно бы сама с собой: — Если второй вариант верен, значит, он может окончательно сломаться. А вдруг огненный змей выйдет из-под контроля и решит отомстить за годы эксплуатации? Вот, блин. Марусь, сожги амулет от греха подальше, и лучше не в избе. А я тебе новый сделаю. Через три дня готов будет. Только кровь твоя нужна. Так что, как видишь, в любом случае иглой придётся в тебя потыкать.