Вырай. Триединство
Шрифт:
— Пришли все сразу? — «догадался» Мирон.
— Что ты, нет. С тех пор, как у меня появились колдовские способности, я сплю очень чутко. Слышу любой шорох. Видно, это какая-то нужная и полезная магия, но всё никак не соображу, как ею пользоваться. Так вот. Я проснулся, услышав коровье мычание. — Егор замолчал, театрально затягивая паузу.
В беседке установилась тишина, которую нарушал лишь звон комаров, проснувшихся в сумерках, да звук торопливого клацанья зубами: Гайка у входа в беседку ожесточённо выкусывала блох из шерсти.
Первой, естественно, не выдержала Настя. Она громким шёпотом спросила:
— А откуда у них корова в магазине?
— Я аккуратно вылез из-под одеяла, — с готовностью ответил экзорцист, в душе радуясь, что тема секса осталась позади, — и тихонько вышел из-за стеллажей, за которыми спал. В комнате никого не было, все, так сказать, постели, оказались пусты. Корова ещё пару раз мукнула, слышалась какая-то мирная беседа, хруст странный, ну, я и пошёл на звук. Пришлось опуститься на этаж ниже. А там целое стадо. Точнее, восемь штук коров. И хозяйки поселения, абсолютно голые, ночную дойку устроили. Всё как положено — вымя, вёдра, молоко цвирк-цвирк… И светло, как днём. Я сразу понял, что это не люди.
Костя ахнул, Мирон отрывисто спросил:
— А кто? По каким признакам поняли?
— Кто — не знаю. Самое интересное — обычно я чую нечисть издалека, а тут несколько часов бок о бок — и ничего.
— Глаза отводили, наверное, — деловито предположил Мирон.
— Наверное. И вот наконец-то ауры считались. К тому же женщины оказались голыми, так что хвосты сразу в глаза бросились. Длинные, книзу кисточками расходятся, один-в-один, как у тех же коров. А питомицы их с видимым удовольствием хрумкали костями. Человеческими. Перед каждой рогатой мордахой горка костей лежит, длинный язык так р-раз, нямку подхватывает и в пасть тянет. И: «хруп… хруп… хруп».
Настя взвизгнула, но как-то тихо и вяло, больше для поддержания атмосферы, чем от испуга.
— И что вы сделали? — тихо спросил Мирон.
— Просто ушёл, пока не заметили, ведь так? — раздалось откуда-то сверху.
Вот теперь Настя взвизгнула натурально и громко. Ей вторили братья.
Егор вздрогнул, схватил вилку и сжал её в кулаке, одновременно жалея, что оружие оставил на гостевом хуторе. Вилка, повинуясь мысленному приказу, раскалила зубцы и немного увеличилась.
Запоздало залилась лаем Гайка. Даже Макс и Таня дёрнулись от неожиданности, но ничего предпринимать не стали — они узнали голос.
— Дети, вы чего? — приземлилась перед беседкой Марина. Метла самостоятельно долетела до калитки и там замерла, прислонившись к косяку.
Глава 21
Егор сдержал нецензурное приветствие и положил принявшую нормальный вид вилку на стол. Настя дрожащей рукой заправила выбившуюся прядку волос за ухо и жалобно сказала:
— Тёть Марин, я чуть не померла со страха. Вы так неожиданно, а я как раз представила корову, которая кости жуёт…
— Я слышала, — Марина улыбнулась. — Не с начала истории, правда. Только-только подлетела.
— Здрасьте, Тётьмарин! — девочка пришла в себя, вылезла из-за стола и бросилась обниматься с ведьмой.
Мальчишки подбегать не стали, но тоже обрадовались — степенно подошедший Мирон, как взрослый, протянул руку для пожатия, а Костик помахал из-за стола и спросил:
— Вы чего раньше не пришли? С папкой же одновременно вернулись.
Марина виновато взглянула на Таню и сказала:
— Дел много было.
Фельдшер демонстративно скрестила руки на груди, но ничего не сказала.
Егор прочистил горло:
— Ты меня искала? Пора приступать к обучению?
На самом деле ведьма надеялась, что экзорциста здесь не будет. Она старательно избегала встреч с ним всю неделю, искренне надеясь, что Кухареву надоест ждать обещанного, и он уйдёт из Приречья. Но Егор оказался терпеливым и неконфликтным. Он преспокойно жил на гостевом хуторе, активно знакомился с местными мужиками и много времени проводил в семье Бондаренко. Даже сейчас, спикировав к беседке и узнав сочный баритон, Марина чуть было не улетела домой, но услышала рассказ о нечисти и решила вмешаться, чтобы подкорректировать концовку. Она не сомневалась, что хвостатых женщин постигла не слишком приятная участь, а детям, по её глубокому убеждению, нужно было по возможности прививать принципы милосердия и миролюбивости, так как жестокости их со временем научит сама жизнь.
— К обучению? Хм, понимаешь… — Марина старалась не встречаться взглядом с Егором. — Проблем столько накопилось, всё никак не разберусь. Давай через пару месяцев? Ты вообще можешь вернуться домой, а потом, скажем, в следующем июне или августе жду тебя у себя.
— Целый год? — напряжённо усмехнулся Егор. — Да, дел действительно у тебя много. Ладно, я понял. Хочешь от меня избавиться, но воспитание прямо не даёт сказать.
— С чего ты взял? — возмутилась ведьма. — Я всегда держу обещания!
— Так, прекратите! — Максим легко вскочил: забота жены излечила его почти полностью, лишь кое-где синяки и подживающие ожоги остались. — Марина, ну-ка, пойдём…
Он схватил слабо сопротивляющуюся Марину за локоть, отвёл в сторонку и зашипел:
— Что происходит? Ты хоть понимаешь, что ему некуда идти? Вообще некуда! После смерти семьи он нигде дольше, чем на неделю, не задерживался! Это мой друг. Я не знаю, чем он тебе не угодил, может, ты видишь что-то в его мыслях…
— Нет, ничего такого! — жарко заверила Марина. — Он действительно, хороший человек…
— Тогда тем более не понимаю, но, конечно, ты в своём праве. В общем, так. Не хочешь его учить, твоё дело. Но из Приречья не гони. Договорились?
— Дядь Егор, так что там с коровами? — звонко спросила Настя, уставшая, как и остальные, ждать, пока ведьма и староста Красноселья нашепчутся.
— Пойдём назад, — Марина мягко освободила локоток из захвата. — Никто его не гонит. И учить начну. Честное слово. Вот только разгребусь с проблемами. Настюша, — повысила она голос, — дядя Егор же уже говорил, что тихонько ушёл оттуда.