Вырай. Триединство

Боровикова Екатерина

А люди, люди как?

Ответа не последовало. Да он и не требовался — местные жители стояли плотной толпой и молча смотрели, как горит их храм. Магический огонь не собирался затухать. На Марину никто не обращал внимания, но она прекрасно понимала, что очень скоро шоковое состояние спадёт, и невиданный гнев обрушится на её голову.

— Ведьма. Уходи. Хозяин требует, чтобы ты ушла, — раздалось позади. Герда предупреждающе зарычала.

Марина обернулась и увидела, что улицу заполонили всевозможные маленькие существа — светящиеся,

с крылышками, бородатые, в красных острых шапках, приземистые, каменные… было и несколько лепреконов.

— Он не будет мстить, ты в безопасности.

— Почему не будет? — судя по словам нечистиков, Высший всё-таки успел скрыться в Вырае.

— Потому что он не сразу понял, какая сила обладает тобой. И в огонь попал по собственной оплошности. Так и передал. Только ребёнка отдай.

— Нет! — расправила плечи Марина. — Если хочет, пусть приходит и попробует забрать.

— Ну и ладно, — пропищала хрупкая феечка. — Женщины ещё нарожают.

— Уходи, ведьма.

Марина сдержала рвущиеся наружу «ласковые» слова, подошла к Герде, подняла всё так же мирно спящего ребёнка, подозвала голема, уменьшила его, сунула в карман и быстро пошла на площадь. Нечистики не препятствовали — расступались, внимательно наблюдали, но молчали.

Мальчика ведьма положила на заднее сиденье. Герда умостилась рядом с ним — греть.

Больше не желая оставаться здесь ни минуты, Марина вонзила в палец иглу, размазала по рулю кровь. Машина послушно въехала в лиловый Туман.

* * *

Остановись.

Что такое? Ты же уверяло, что до осколка всего ничего не осталось.

Остановись.

Марина неохотно затормозила. Ей не нравилась эта зона Вырая — хоть в ней и царило лето, но пейзаж, состоящий из нагромождений ржавых кораблей разных форм и размеров, не слишком привлекал. Хотелось проскочить неприятное место.

Ты больна.

— Чего-о-о-о? — удивлённо протянула Марина вслух. Герда на заднем сиденье беспокойно завозилась.

Ты больна. Когда я восстанавливало твоё тело, нашло странное место, мне неподвластное. Оно, как плотный мешок, в который я не могу заглянуть. Что-то скрытое. Что-то чужеродное. То, что питается тобой и изменяется каждую секунду.

— Глисты, что ли? — Марина пока не слишком взволновалась.

Паразитов я убирало за эти месяцы два раза. Ты очень плохо питаешься и не моешь руки. И вообще, если бы не я, ты бы давно мучилась от непонятной интоксикации. Я думало, это из-за твоего нынешнего образа жизни и просто убирало плохое из тела. Но сегодня стало ясно, что всё гораздо серьёзней.

Вот теперь ведьму «проняло». Особенно равнодушное упоминание глистов, о которых она даже не догадывалось. Слегка затошнило.

А что это может быть?

Не знаю. Может, опухоль. Я не сталкивалось ни разу, и воздействовать на это не могу. Тебе надо домой.

— Куда?

Домой,

к подруге. Она может помочь не магией, а наукой. Осколок подождёт. И младенца нужно доставить в безопасное место. Ему не стоит путешествовать с тобой. И ты всё ещё без тёплой одежды.

Не сразу Марина вспомнила понятие «дом». И подругу вспомнила не сразу. А потом эмоциональная привязанность словно включилась нажатием кнопки в сердце.

Домой. К Тане, — решила ведьма и нажала на педаль газа.

[1] Фахверк — легко узнаваемый архитектурный стиль, который часто встречается в старых кварталах европейских городов и сёл.

Глава 30

Таня унесла слабо попискивающего мальчика в процедурный кабинет для осмотра, а Софья и Марина закрылись в пустой больничной палате.

Сейчас, в Приречье, к Марине вернулось нормальное восприятие друзей и знакомых. Больше не было тумана в памяти, который смазывал воспоминания о годах отношений и привязанность хоть к кому-либо. Но узость восприятия мира и острое желание решить возникшие проблемы как можно быстрее, чтобы вновь сосредоточится на деле артефакта, никуда не делись.

Она разделась догола, встала между кроватей. Татьяна, когда не было пациентов, топила грубку в этом помещении раз в три дня, так что было довольно прохладно, и тело ведьмы покрылось мурашками.

Соня подошла со спины и приступила к просматриванию. К мурашкам добавилось ощущение бегающих по телу насекомых. Не то, чтобы неприятно. Скорее, раздражающе щекотно.

— Хм. Я ничего не вижу.

— Всё в норме? — глянула через плечо ведьма.

— Нет, — целительница жестом, полным растерянности, заправила прядь волос за ухо. — Что-то мне мешает. Я вижу только твою кожу, покрытую пупырышками, и чувствую не слишком приятный запах. Марин Викторовна, ты когда мылась последний раз?

Ведьма закатила глаза, подавив вздох. Ещё год назад Соня была нежной, деликатной девушкой. И вот, всего несколько месяцев непрерывной практики, и она уже неуловимо напоминает Татьяну бесцеремонностью и излишней прямотой. Всё-таки медики любых рангов и статусов сильно отличаются от нормальных людей.

— Сама знаешь, в дороге не до гигиены.

— Вот и зря. В общем, у тебя защита, которую нереально пробить. Конечно, кому-то более опытному и сильному, возможно, и удалось бы… Как я понимаю, это твой артефакт. Снимай, иначе мы ничего не добьёмся.

Вот наглость! Не вздумай. Не хочу оставлять тебя без присмотра. Что она за целительница, если не умеет делать элементарные вещи.

Мне здесь ничего не грозит. Но если переживаешь, приглуши барьер, или что ты там выставило. Дай ей сделать свою работу.

В голове прозвучало что-то похожее на презрительное фырканье.

— О, погоди! — обрадовалась Хромушка. — Пошло дело!

Она забормотала еле слышно и торопливо, Марина не все слова понимала, но переспрашивать не пыталась — целительница явно проговаривала всё это для себя: