Высшая мера
Шрифт:
Женщины толпой вышли из столовой и направились к универмагу. Серкова отошла в сторонку и продолжала удаляться от основной группы. Апыхтин из машины хорошо видел, как она подошла к красному «жигуленку», открыла дверцу, но не села - что-то положила в бардачок, что-то взяла и, захлопнув дверцу, повернув ключик, быстрым шагом догнала своих более медлительных подруг.
– Ну, вот мы и познакомились, - пробормотал Апыхтин, трогая машину с места.
– Осталось только представиться… Представлюсь, за этим дело не станет.
Еще когда Серкова возилась у своей
Странные вещи происходили с Апыхтиным - он ни над чем не задумывался, ему все было ясно с самого начала, будто его действия были заранее кем-то продуманы и теперь ему оставалось только выполнять, не уклоняясь от первоначального замысла.
Остановившись рядом с автомобилем Серковой, он заглушил мотор, вылез из машины, открыл багажник, покопался там на случай, если кто-то внимательный и подозрительный наблюдал за ним из какого-нибудь окна, с улицы, из соседней машины, с крыши универмага. Нет, этот сверхпроницательный наблюдатель не смог бы обнаружить в его действиях никакой двусмысленности, ничего запретного.
Словно зная, что все будет вот так и никак иначе, Апыхтин заранее запасся шилом из темной, вороненой стали, чтобы не блеснуло лезвие на солнце и не привлекло бы внимания прохожих. Шило должно было без усилий войти в колесо соседней машины, войти достаточно глубоко, чтобы проколоть не только шину, но и добраться до камеры. А воздух должен выходить тонкой, беззвучной струйкой, чтобы не меньше чем за час колесо оказалось спущенным и легло бы железным своим ободом на мягкий, разогретый асфальт.
Убедившись, что в соседних машинах никого нет, что стоят они пустые и безжизненные, а находиться в них при такой жаре было просто невыносимо, он улучил момент, когда шило можно было воткнуть в колесо незаметно, как бы даже естественно, по необходимости.
После этого он забрался в свою машину, шило положил туда, где оно лежало, - у сиденья, внизу, с правой стороны, чтобы эту злую иглу в любой момент можно было взять и легко пустить в дело. Если до этого дойдет, конечно, если жизнь заставит.
Дальше события происходили так, будто Апыхтин уже обо всем знал заранее, проделывал это не один раз и всегда все у него получалось наилучшим образом. Машина Серковой стояла со спущенным задним колесом. Апыхтин расположился в своей машине на переднем сиденье, распахнув дверцу и выставив ноги наружу. В руках у него была газета - он с увлечением знакомился с уголовной хроникой города. Как он заметил, если кто и читал газету, то только криминальные новости или предложения колдунов и колдуний снять, навести порчу, приворожить кого-то, отворожить. Некоторые, правда, наиболее мистически могущественные, предлагали убрать родовое проклятие, намекали, что за дополнительную плату могут и проклясть кого угодно до седьмого колена. С газетных страниц смотрели зловещие колдуньи морды, от одного взгляда на которые пробирала дрожь. Но Апыхтин прекрасно видел, что рожи они, корчили перед фотоаппаратом для рекламы, что на самом деле это простые, а то и глуповатые люди, но смекнувшие, что все в нынешней жизни может быть фальшивым - и водка, и колдовство, всем можно заработать на жизнь.
Серкова подошла, когда часы показывали несколько минут девятого - сразу после закрытия универмага. Легким движением скользнула на сиденье и уже хотела было завести мотор, как Апыхтин, протянув длинную свою ногу, не позволил ей захлопнуть дверцу.
Серкова подняла глаза, улыбнулась.
– Вообще-то мне нравятся мужчины с длинными ногами, но не настолько, молодой человек.
– Мне тоже нравятся женщины с длинными ногами… И я всегда стараюсь сделать для них что-нибудь доброе.
– Не возражаю.
Она не торопилась, улыбалась спокойно, выжидающе. Апыхтин так давно не ухаживал за женщинами, что сейчас даже в этом своем положении чувствовал, что волнуется. Серкова выглядела женщиной раскованной, уверенной в себе, она могла, могла послать Юферева подальше с его сомнительными предложениями поимки преступников.
– Взгляните на свое заднее колесо, - сказал Апыхтин, сворачивая газету.
– Какой кошмар! Какой ужас!
– воскликнула Серкова с неподдельной досадой. Красавица явно не знала, как ей поступить.
– У вас есть запаска?
– спросил Апыхтин.
– Боюсь, что нет… Кажется, я ее уже использовала…
– Это плохо, - сказал Апыхтин.
– Все-таки загляните в багажник.
– Да нету ее там, уже больше месяца как нету.
– Это плохо, - повторил Апыхтин.
– У меня, например, есть.
– А у меня в кармане гвоздь, - бросила Серкова.
– У вас гвозди не в кармане, а в колесе. Ну что… Помочь?
Женщина некоторое время смотрела на Апыхтина с явной недоверчивостью, что-то смущало ее, что-то настораживало.
– Вы и в самом деле способны на добрые дела?
– Это уже была просьба о помощи.
Когда-то, в далекие студенческие годы, Апыхтин участвовал в автомобильных перегонах и до сих пор сохранил способность быстро, даже красиво, заменить колесо в какие-то десять минут.
Что он с блеском и проделал.
– Круто!
– сказала Серкова, глядя на свою машину, стоявшую как ни в чем не бывало с новым колесом.
– Как будем рассчитываться?
– Рассчитаемся, - сказал Апыхтин, протирая тряпкой руки.
– Нет-нет!
– решительно заявила женщина.
– Никакой неопределенности! Так как же?
– Натурой, - Апыхтин пожал плечами.
– Что вы имеете в виду?
– Лицо Серковой напряглось, и она, кажется, готова была влепить Апыхтину пощечину, но не была уверена, что дотянется до его физиономии.
– Вернете колесо… Вот и все.
– Ах так… - Она облегченно перевела дух.
– Вот мой адрес, вот телефон, - Апыхтин набросал на клочке газеты несколько цифр.
– Это недалеко. На любой станции техобслуживания вам заменят колесо, а это забросите мне.