Высшая мера
Шрифт:
– Заходи, Надя.
– Заперев дверь, Апыхтин первым прошел в комнату.
– Садись, - он указал на кресло у журнального столика.
– Виски? Джин? Водка? Мартини?
– Он улыбался, давая понять, что, хотя предложение и прозвучало, не стоит к нему относиться слишком серьезно.
– Я за рулем.
– Ах да! Виноват.
– Сколько я вам… Прости… Сколько я тебе должна?
Апыхтин постоял некоторое время молча, возвышаясь над сидящей в кресле Серковой, прошелся по комнате, выглянул в окно - невзрачный
– Надя, ты в самом деле хочешь вернуть деньги?
– Конечно… Ведь договорились.
– Не надо, Надя.
– Как? Просто так, не надо и все?
– Да. Просто так.
– И как это понимать?
– Есть у меня деньги, не бедствую пока… Прижмет - поможешь.
– Другими словами… Другими словами, - проговорила она озадаченно, - наше знакомство будет продолжаться до тех пор, пока тебя жизнь не прижмет?
– Почему? Оно может продолжаться и дольше.
– Крутовато.
– Видишь ли, Надя… Мне кажется, что, как только ты отдашь деньги, наше знакомство тут же и прекратится.
– Сейчас нас связывают только эти деньги?
– Если ты их отдашь, у меня не будет даже повода позвонить тебе!
– Звони без повода!
– Это уже кое-что, - кивнул Апыхтин.
Серкова с легкой усмешечкой оглядывалась по сторонам, рассматривая скороспелое убранство апыхтинской квартиры, и наконец, словно утомившись этим зрелищем, повернулась к нему со взглядом понимающим и насмешливым.
– Смотрю я на все это и думаю…
– И что же ты думаешь?
– Баба нужна, да?
– Вопрос, конечно, крутоватый.
– Апыхтин, кажется, тоже заразился этим словечком.
– Но ты не ответил.
– Нужна ли мне баба?
– переспросил Апыхтин и, кажется, сам впервые за много дней задал себе этот вопрос. И не смог ответить быстро, шутливо, неуязвимо.
– Нужна ли мне баба… В самом деле… Знаешь, если вопрос ставить вот так… То нет, не нужна. Не нужна, - повторил он уже тверже.
– Зачем же ты клеишься?
– А ты не баба.
– Апыхтин тоже опустился в кресло.
– Кто же я?
– Серкова не знала, обижаться ли ей, и если обижаться, то как будет уместнее всего.
– Ты?
– Апыхтин задумался, оценивающе наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.
– Ты - красавица.
– Да?
– Серкова растерялась.
– Никогда не считала себя красивой.
– Напрасно.
– Чем же отличается красавица от бабы?
– Красавица требует к себе… - Апыхтин замолчал, подбирая слово поточнее.
– Ни фига она от тебя не требует, успокойся, - неожиданно резко ответила Серкова. Что-то ее зацепило в последних словах Апыхтина, что-то вызвало раздражение. Но она тут же взяла себя в руки.
– Хотя… Прости… Это у меня торговые замашки выплескиваются.
– Все в порядке.
– Апыхтин положил ей на колено свою большую руку. Это могло бы выглядеть двусмысленно, но Серкова накрыла его ладонь своей ладошкой, давая понять, что мир восстановлен и перемирие подписано.
– Поехали, Володя, куда-нибудь, а? Посидим, мороженого поедим, людей посмотрим, себя покажем… Поехали?
– Готов, - Апыхтин поднялся.
– Но плачу я, - быстро проговорила Серкова.
– Почему?
– Надо же мне как-то восстановить свое финансовое самолюбие!
– Разве что так…
Апыхтин прошел во вторую комнату, тщательно прикрыл за собой дверь, неслышно повернул щеколду. Замер на секунду, прислушиваясь, не вздумает ли Серкова заглянуть к нему. Нет, женщина терпеливо ждала его в прихожей. Тогда он вынул из гардероба пистолет, сунул его сзади под ремень, сверху накинул пиджак. Медленно повернул щеколду, чтобы Серкова не догадалась, что он запирался. И вышел, улыбаясь, будто даже взволнованный предстоящим вечером.
Выйдя во двор, он остановился, ослепнув от яркого солнца, которое било прямо в глаза.
– Пошли-пошли, - почему-то заторопила его Серкова.
– Не будем терять времени.
Но Апыхтин медлил, к машине шел не торопясь, что-то говорил, слова произносились пустые, необязательные. Серкова его не слушала и продолжала поторапливать, тащить к машине. Апыхтин неохотно подчинялся, даже ускоряя шаг, но остро ощущал - за его спиной что-то происходит. Он хотел оглянуться, посмотреть, что так тревожит Серкову.
– Не оборачивайся! Прошу тебя, не оборачивайся, - повторила Серкова напряженным голосом, когда он уже открывал дверцу машины.
Но прежде чем сесть, Апыхтин все-таки ослушался и посмотрел назад.
Сзади метрах в десяти стоял невзрачный мужик и улыбался, глядя на Серкову. Похоже, он знал ее. Улыбка его была какой-то простецкой, добродушной, даже снисходительность сквозила во взгляде. А между передними зубами даже на расстоянии видна была щелочка.
– Старик!
– закричал Апыхтин обрадованно.
– Вот мы и встретились!
– Он наклонился, взял в машине с полочки у заднего стекла какую-то целлофановую папку и быстрым шагом направился к незнакомцу.
– Я вчера тебя подвозил?
– А в чем дело?
– Мужик уже не улыбался, он был явно насторожен, сбит с толку.
– Твоя?
– И Апыхтин так решительно сунул мужику в руки эту свою тоненькую папочку, что тому ничего не оставалось, как взять ее. Он повертел папочку перед глазами и вернул Апыхтину.
– Впервые вижу.
– Надо же, - удивился Апыхтин.
– Выходит, обознался? Вчера одного мужика подвез, а он в машине папку забыл… Если бы кошелек - ладно, я бы сообразил, как с ним поступить. А тут одни бумажки.