Вызов
Шрифт:
Внутри всё пекло и болело, как одна сплошная рана. Я попятилась назад, чувствуя, что горячие слёзы обжигают щёки. Земля уходила из-под ног, и у меня больше не было ни единой опоры, за которую я могла бы зацепиться.
— Исэйнж! — гаркнул папа, требовательно протягивая вперёд руку. — Быстро отдай мне свой исэйнж. И не реви! Я со всем разберусь!
В голове болезненно звенело, а папины слова звучали в ней как испорченная запись — растянуто и глухо.
Меня не интересовало, что собирается делать
Спокойно отступая назад, я безучастно смотрела на что-то требующего от меня родителя, не испытывая никаких чувств, крoме заполнившей душу серой пустоты.
— Аннабелль, не смей уходить! — заставив своё кресло двинуться в мою стoрону, заорал отец, когда понял, что я иду к выходу.
Что-то переключилось в голове, как рычаг давно отлаженного механизма. Мир вокруг внезапно стал восприниматься иным, словно я могла видеть недоступнoе обычному глазу и понимать то, что было непостижимо простым смертным.
Взгляд упал на левое колесо папиной инвалидной коляски, и оно медленно прогнулось, будто сделано было из пластилина. Электроника резко вышла из строя, светильники перегорели, а дверь за моей спиной услужливо открылась сама.
– ннабелль… — потерянно просипел отец. — Единый, только не это…
— Поздно, папа, — холодно уронила я и вышла в коридор.
— Аннабелль, вернись! Вернись немедленно! Аннабелль…
Отчаянные крики отца неслись за мной, как чёрные критоксы, и я ускорила шаг, а потом и вовсе побежала, мечтая выбраться на улицу и сделать глоток свежего воздуха.
Я задыхалась. Голова кружилась и перед глазами всё расплывалась от набегающих слёз. И, наверное, я напугала Зэда, потому что когда он меня увидел, то побледнел и изменился в лице.
Тиррианцы ведь так чутко чувствовали чужие эмоции, а у меня сейчас просто не было сил их скрыть.
– ссанти! Что случилось? Что с вами?
— Всё нормально, Зэд, — солгала я, упрямо шагая к блэйкапу. — Меня просто немного расстроил отец. Мне надо успокоиться. Отвези меня в Цахи-Центр.
— Вы хотите поехать домой?
— Да, — ещё одна ложь, потому что домой я не собиралась. Не в этот момент, по крайней мере.
Мне надо было выяснить всё сегодня и сейчас. Выпить до дна горькую чашу правды, которая либо смертельно отравит меня, либо исцелит.
— Возьмите воду, ассанти!
Зэд протянул мне бутылку, и его заботливое участие спровоцировало очередную волну душевной боли.
Я привыкла к здоровяку. Как к другу, как к своему напарнику и как к члену семьи. Я доверяла ему, будто родному! Единый, а что, если и правда — я для них с Грэем лишь орудие мести?
— Ург, ассанти, что он вам сказал? На вас лица нет! — беcпокойно косясь в мою сторону, пробормотал тиррианец.
— Прости,
Серые и безрадостные мысли множились в моей голове, подавляя своей беспросветностью искру надежды. Где-то в глубине души я всё еще глупо надеялась, что отец сказал неправду, ведь я обещала Грэю, что не стану слепо верить тому, что о нём будут говорить.
****
Блэйкап влетел в ангар офисногo центра, и, пока Зэд глушил двигатели, я выскочила из аэромобиля и побежала к лифту, не желая и дальше находиться в компании здоровяка. Мне сложно было держать себя в руках, когда он с жалостью и заботой на меня смотрел.
Кабинка остановилась напротив этажа, где располагался главный офис «Хард Прайз» и его знаменитый коворкинг-центр. Двери открылись, и я сделала робкий шаг вперёд.
Обуреваемая страхом и отчаянием, я на миг замерла, безучастно глядя на снующих вокруг меня людей, а потом влилась в их поток, монотонно считая собственные шаги, как oтсчёт секунд перед началом взрыва.
Секретарь в приёмной Харда почтительно вскочила с места при моём появлении, радостно защебетав:
— Добрый день, лирэ Хард! А тина Грэя сейчас нет на месте.
— Я подожду, — мазнув пo девушке взглядом, сказала я.
— Хотите, я приготовлю для вас какой-нибудь напиток? Сок, воду, маарджи…
— Не надо. Благодарю. Ничего не надо. Я просто посижу в кабинете у мужа. Можно?
По всем правилам она не должна была меня туда пускать. Но я была очень вежлива, а она слишком добра, чтобы оставить жену босса дожидаться его в приёмной.
— Конечно, проходите, лирэ Хард.
Мягко улыбнувшись девушке, я вошла в помещение и, когда осталась в гордом одиночестве, огляделась по сторонам.
Здесь каждая мелочь говорила о хозяине. Строгий, стильный и лаконичный интерьер был так похож на Харда. Им пахли стены, книги, стоящие на полках, и кресло у рабочего стола.
Я не знаю, почему мне захотелось на нём посидеть. Скорее всего, бессознательно пыталаcь укутаться в хранящуюся в нём энергетику Грэя как в защитный кокон.
И я, конечно, была удивлена, когда сработавшие на движение датчики включили передо мной голограммный экран компьютера, на котором яркую картинку с изображением космоса внезапно сменила фотография.
В лёгких закончился воздух, и мне показалось, чтo меня проткнули раскалённым прутом насквозь.
Прошло десять лет, но я так и не смогла забыть это лицо — лицо человека, отнявшего у меня мою мать, который смотрел на меня пронзительно-синими глазами с экрана и улыбался.
Что-то трещало и ломалось внутри, как хрупкое стекло. Сыпалось мелким крошевом вниз, увлекая меня за собой в необъятную бездну отчаяния.