Взаперти
Шрифт:
Где же она… Где эта девчонка? Михаэль крутился на месте, задев пару людей.
– Прошу прощенья…
От него отошли.
Она точно должна быть здесь, эта девчонка, она и ехала в этот город, чтобы сбежать. Только бы не упустить! Не прогляди её, не прогляди… Все пассажиры слились в одну массу, путались, менялись местами, пока он не увидел её.
Девчонка в растянутом свитере прошла к выходу на перрон.
Полянский взглянул на табло.
Поезд до Нью-Дема отправлялся через 20
У касс небольшая очередь, Михаэль встал за какой-то женской фигурой.
– И почему мы едем на поезде, Софи, – ворчал грузный мужчина в клетчатом пиджаке, – вместо того чтобы долететь на самолёте?
– Ты же знаешь, я боюсь летать.
– А я боюсь не уснуть сегодня ночью, я плохо сплю в поездах!
Полянский попытался пройти через них.
– Простите, я очень спешу.
– Но мы спешим тоже, – оттолкнул его ворчащий мужчина.
– Пожалуйста, не надо конфликтов, – сказала меланхоличная женщина, по-видимому, жена.
– Всё в порядке, – встал на место Полянский.
– Мест всем хватит, – сказал грузный мужчина в клетчатом пиджаке, – поезд без вас не уйдёт…
– Не уйдёт, – кивнул Михаэль.
– И всё же я не пойму, – продолжал он ворчать на жену, – почему именно поезд, на самолёте гораздо быстрей…
– Девушка, – незнакомый голос доносился откуда-то издали, – девушка, с вами всё хорошо? – разбудили её.
Хосефа убрала руки с лица – она всё на том же вокзале – взглянула на часы, потом на табло – посадка ещё продолжалась. Что-то липкое пристало к рукам.
Она посмотрела на них.
Кровь. Она вся испачкана кровью, все руки до самых запястий!
– Девушка, – повторил незнакомый голос.
Хосефа открыла глаза, всё тот же вокзал, всё те же люди. Никто не смотрел на неё.
Она ещё раз взглянула на руки – они были чистые, бледные, только дрожали слегка.
Какой-то мужчина склонился над ней:
– С вами всё хорошо? Может, врача?
Хосефа встала и огляделась.
– Нет, всё хорошо, – улыбнулась она, если это можно было назвать улыбкой. – Всё хорошо, – отходила она от сердобольного господина.
– Вы уверены?
– Да…
Разве можно быть уверенной в чём-то? – металась она по вокзалу. – В том, что проживёшь без греха, в том, что не будешь убита, в том, что сама не убьёшь…
Что-то звенело в ушах, как-то странно дрожали руки… Ей казалось, она сейчас упадёт, ей казалось, пол сейчас треснет, а земля разверзнется под ногами, забирая её в свой ад.
Хосефа дотронулась до плеча, оно жгло и чесалось в месте того укола, что вколол ей этот урод.
Куда ей нужно? Где все её вещи?
Ах да, ей же нужны ячейки! Она ищет именно их!
Где они были? В какой стороне вокзала? Голова буквально шла кругом. Вон там, слева от касс.
Полянский купил билеты. И пошёл к коридору посадки.
Эта девчонка предпочла ждать на улице, лишь бы не попадаться ему.
– Посадка на ваш поезд ещё не началась, – остановил его охранник.
– Но люди уже проходят.
– Никто ещё не заходил, если только на предыдущий рейс. Но он ушёл сорок минут назад.
– Не может этого быть.
Может, это была не она, может, это… Точно. На него из коридора шла та самая девушка, только в руке её были ведро и швабра.
Уборщица, понял он. Эти испанки все на одно лицо. Особенно со спины.
– Извините, – сказал Полянский и пошёл в сторону касс.
Хосефа нашла ячейки. Несколько ячеек с металлическими замками смотрели на неё. Она помнила код? Да, четыре цифры крутились в её голове, должно быть, это они. А ещё цифра семь… Цифра семь!
Хосефа подбежала к седьмой ячейке, сюда приходили посылки одной из почтовых служб. Сюда она и отправила всё, всё, что было нужно сейчас.
Хосефа набрала нужный код. Дверца щёлкнула. На экране «открыто». Так и есть – спортивная сумка, которую она сама собрала: одежда, немного денег и билеты на поезд – она заказала их раньше, ещё месяц назад, а после отправила всё в одной сумке сюда, и билеты, и паспорт, чтобы дома никто не нашёл.
Теперь и её никто не найдёт – Хосефа шла к стойке осмотра, прячась за спинами, вглядываясь в лица посторонних людей.
– Не двигайся.
За спиной тот же голос. Что-то уткнулось ей в спину, похожее на пистолет. И никто ничего не заметил.
– Веди себя хорошо, мы же не хотим шума, правда? – говорил тот же мерзавец. – Противоядие у меня, – он говорил совершенно спокойно, – а без него ты умрёшь. Повернись медленно и возьми меня под руку. Ты же уже чувствуешь, как немеют ноги, как до них не доходит кровь? Это только начало. Ещё через час ты не будешь чувствовать рук, мышцы по всему телу оцепенеют, а когда дойдёт и до лёгких, ты не сможешь дышать. Ты же не хочешь погибнуть? Не для того ты всё провернула.
Полянский дёрнул её за локоть, достаточно сильно, чтобы она поняла, но не достаточно грубо, чтобы что-то поняли все остальные.
Все пассажиры так и стояли, занимаясь своими делами.
– Поворачивайся, – сказал он ей скрипучим полушёпотом, и от этого голоса у неё зазвенело в ушах.
Хосефа медленно повернулась.
– Хорошо, а теперь пойдём вон туда.
Через два ряда от них были стулья, на которых никто не сидел.
– Покажешь мне, что у тебя там в сумке. Это за ней ты так бежала?