Взорвать Манхэттен
Шрифт:
В кабинет входит осунувшийся Ричард. Его положеньицу не позавидовать!
– Шеф, это он, русский, - сообщается мне со скорбью. – Все сходится. Мне надо знать, каким образом он тут оказался.
Мне становится несколько легче. Значит, мы имеем дело с обыкновенным вором. С глупым чужестранцем, приехавшим сюда в поисках лучшей доли. И, как голодная акула, схватившим блеснувшую перед носом золотую рыбку… С разведкой русских он не связан, логика его появления здесь банальна.
Я отбрасываю страх и сомнения. Тактика поисков уже выстроилась в моей голове. Дело за исполнителями акций и отчужденностью их друг от друга, необходимую для исключения утечки информации.
От Ричарда уже ощутимо разит потом. Пот – та же моча. Отличие – меньшая концентрация.
В ближайшее время он провоняет ею насквозь.
– Так вот… Этот парень был рекомендован вами… - мямлит он.
Я впериваю в него ужасный взгляд.
– Вы, что, пришли меня допрашивать? – мило интересуюсь я, замечая, как колени его дрожат, подкашиваясь – Что же. Во-первых, не мной, а моим домоуправом, не хватало мне водить знакомства со всяким сбродом. Во-вторых, заткнитесь и слушайте. Первое. Выяснить о нем все. Адрес, телефоны, близкие родственники, круг знакомств. Распечатки абонентов. Входящие и исходящие звонки в день кражи - наиболее актуальны. Далее. Срочно поднимите данные о продаже авиабилетов. В первую очередь, - в Россию. Теперь, что касается наших взаимоотношений. Восстановление их будет возможно лишь после того, когда исчезнувшее отсюда, вернется обратно. Вы поняли?
– Абсолютно, сэр!
– Кстати, сегодня ваш первый по-настоящему рабочий день. То, ради чего вы находились здесь, свершилось. В плачевном для вас варианте. Поэтому советую в самом ближайшем будущем принести мне подходящие новости. А теперь проваливайте и займитесь своими делами!
АБУ КАМИЛЬ. ДО 11.09.2001 г.
Куратором Абу был офицер Дик Круз - сорокалетний подтянутый человек с бесстрастными манерами, вдумчивой речью и острым ироничным умом. Подчеркнуто опрятный и даже консервативный в одежде, с короткой стрижкой, скупой и точный в движениях, он безошибочно распознавался как кадровый военный, да и сам однажды ненароком признался Абу, что понюхал пороха и в Бейруте, и в Афганистане. Дик хорошо знал фарси и арабский язык, работая, как догадывался Абу, в одном из восточных отделов.
Взвешенностью своих суждений, дружелюбием и способностью внимательно выслушать подопечного, он сразу же расположил к себе Абу, и когда, проходя от самолета в зал ожидания аэропорта, он увидел среди встречающих невозмутимого Дика, его посетило теплое чувство встречи с близким и необходимым ему человеком.
За обедом в ресторане Абу довольно откровенно поведал куратору о тяжелом психологическом состоянии Мариам, о собственных переживаниях и сомнениях, и, как оказалось, не зря: Дик не только с сочувствием выслушал его, но и разрушил многие двусмысленности, терзающие душу его агента.
– Вернись ты в Ирак, непременно бы погиб, - убежденно заявил он.
– Как и твоя жена. А преследование ваших родственников в любом случае было бы неизбежным. Мы знаем это наверняка, без всяких допусков на какие-либо послабления. Тебя и Мариам волнуют последствия перехода к нам? И сама моральная сторона такого поступка? Очень хорошо, поскольку таковое свидетельствует о вашей порядочности и совестливости. Но разве ты предавал свою страну и близких? Я уверен, что нет. Ты поступил, как умный солдат: покинул поле сражения, чтобы вернуться на него вновь, как следует вооружившись, зная, с кем и как воевать, и кому и во имя чего отомстить. По крайней мере, именно так я понял твою позицию еще при первых днях нашего знакомства.
Абу сумрачно кивнул. Американец говорил то, что ему хотелось услышать, но это-то и вселяло подозрения: ему пытались вернуть психологическое равновесие, зарождая в нем мотив надлежащего исполнения какого-то будущего задания. Только какого?
Его вновь постигло разочарование и безнадежность. Он был вызван сюда для продолжения разработки с каким-то дальним прицелом.
Тень, промелькнувшую на лице собеседника, куратор наверняка заметил.
– Мы пригласили тебя в Вашингтон, - сухо продолжил Дик, - поскольку сейчас готовятся события, чей итог… - Он выдержал вескую паузу.
– Ну, скажем так: окончание реверансов с Саддамом. Ираку необходимо новое, демократическое правительство. И в нем ты можешь сыграть значительную роль.
– Но это касается дня завтрашнего, - прозорливо возразил Абу.
– А какова моя роль в дне сегодняшнем?
– Я здесь всего лишь для того, чтобы убедиться в твоей готовности поддержать наши усилия, - сказал Дик.
– Не более того. Вдруг, к примеру, в ближайшее будущее нам понадобится, чтобы ты выехал в Ирак или в Кувейт с нашими людьми, а у тебя на сей счет отсутствуют какие-либо планы? Мы не в праве отрывать тебя от текущих дел и принуждать к чему-либо. Ты все-таки житель свободной страны, и диктат по отношению к тебе невозможен. Или ты усматриваешь каверзу в нашем разговоре? Тогда, считай, его и не было… Остановимся на следующем: если в дальнейшем нам потребуются твои консультации, ты готов нам помочь, не так ли?
– Естественно. Мне просто кажется странным, что мы ведем беспредметный разговор.
– А мне - ничуть, - парировал Дик.
– Поскольку грядущие события, доверюсь тебе, будут весьма масштабны, и нам заранее надо произвести ревизию всех сил.
Если американец и лукавил, то скрывал тайную подоплеку своих устремлений весьма умело: его аргументы и сам тон разговора выбивали все клинья безотчетных подозрений Абу.
– И что все-таки планируется?
– спросил он.
– Думаю, мы начнем вторую компанию, - неохотно проронил Дик.
– Куда более эффективную.
– Война?
– скептически поднял бровь Абу.
– И правительство марионеток? Это вряд ли получится. Наступит хаос. Или вам так нужна нефть, что вы готовы держать режим на штыках? Но это же долгосрочный грабеж с кучей каждодневных жертв.
– Руководство видит ситуацию по-другому, - сказал Дик.
– В стране будет парламент с представителями всех общественных течений. Сунниты, шииты и курды должны примириться на основе и в интересах общенациональной экономики. Да, экспорт ресурсов в ней безусловно главенствует…
– Благие пожелания, - покривился Абу.
– Накопилось слишком много обид, претензий и недоверия. А власть, навязанную вами, не воспримет никто.
– Тогда давай дожидаться, пока Садам обзаведется атомной бомбой.
– У прямой интервенции, - задумчиво произнес Абу, - в наше время должен быть все-таки приличествующий предлог. Или - несколько предлогов.
– Правильно, - меланхолично согласился Дик.
– И как бы ни было неприятно, но если их не воспроизведет жизнь, то сконструируют профессионалы. Такие как мы с тобой. Впрочем, - вздохнул, - это досужие разговоры. Расскажи лучше о своих планах.