Взятие Вудстока
Шрифт:
Впрочем, каким бы скользким типом ни был Виктор, теперь у него появилась новая идея, вернее, предложение, стоившее по его мнению того, чтобы рискнуть и пересечь границу двух штатов.
– Я смотрю, машин у тебя на парковке целая уйма стоит, Эллиот, – начал он, явно пытаясь подольстится ко мне. – Похоже, дела твои идут хорошо. А у Вудстока как успехи?
– Неплохо, – ответил я. – Хотя, как тебе хорошо известно, Виктор, на всех не угодишь.
– Да, верно, я как раз об этом и хотел поговорить с тобой, Эллиот. Что этому малому, Лангу, требуется, так это хорошая группа связи – пара ребят, которые занимались бы отношениями с местной публикой, ну, как бы, смазывали разные там шестеренки, чтобы с фестивалем
Группа связи? Мне казалось, что человека для этой работы уже наняли – меня, о чем я и сообщил Виктору.
– Нет, у меня на уме работа более общая и более прибыльная для нас обоих.
И Виктор объяснил, что главная задача группы связи состоит в том, чтобы гарантировать неизменную поддержку фестиваля местными политическими воротилами.
Я начинал нервничать. Виктор умел жонглировать словами. Он мог и грабеж средь бела дня представить как благодеяние, совершенное матерью Терезой. И сейчас как раз в роль матери Терезы и вживался.
– Мы с тобой могли бы поделить вознаграждение, скажем, по двадцать пять тысяч на брата, которое причиталось бы нам как бесценным местным координаторам Вудстокского фестиваля, – сказал он.
– Двадцать пять тысяч долларов это большие деньги, Виктор, – ответил я. – Что, собственно говоря, получит за эти двадцать пять штук Вудсток?
Едва задав этот вопрос, я почувствовал себя идиотом.
В ответ Виктор показал когти:
– Ну, ты же не забыл о твоем разрешении, Эллиот? А ведь его, как и другие разрешения, полученные от органов здравоохранения, обеспечения безопасности и так далее, все их можно аннулировать, отозвать, отменить, если, конечно, – вот тут мы с тобой и выходим на сцену, – если, конечно, у Вудстока не будет сильной группы связи.
– А вот если люди Вудстока нас не наймут, – продолжал Виктор, – тогда, я в этом уверен, здесь может появиться Национальная гвардия, которая очистит всю отведенную под фестиваль территорию.
Сказав это, Виктор прикончил свое пиво, ослепил меня люциферовской улыбкой и сообщил, что его ждут дела.
– Еще увидимся, – пообещал он и покинул бар.
Я побежал к Лангу, рассказал ему об угрозах Виктора. Ланг, по обыкновению своему спокойный, попросил меня свести его с Виктором.
На следующее утро Виктор, Ланг и еще несколько фестивальных заправил провели в украшенном настенными рисунками углу бара «Эль–Монако» закрытое совещание. Виктор очертил весь диапазон услуг по связи с общественностью (и не только с ней), которые фестиваль мог получить от него всего за пятьдесят штук. Вследствие запутанных математических выкладок, в которых учитывались возможные непредвиденные расходы Виктора, моя доля оказалась урезанной до десяти тысяч. В число сложных задач, которые он собирался решать, входила и раздача денег лицам, занимавшим в Монтичелло высокие посты.
Выслушав предложение Виктора, Ланг тут же пригласил его в свой личный офис, переименованный к тому времени в «Поместье Вудсток». Полчаса спустя эти двое вышли из офиса. Ланг выглядел отстраненным и задумчивым, Виктор кипел от злости. Я сидел в баре, успев к этому времени получить инструкции ни во что не вмешиваться – от одного из вудстокцев, очень похожего на Уолта Диснея. Вернее сказать, я находил его похожим на Уолта, хотя голос у него был точь–в–точь как у Мела Бланка[5], а временами он погогатывал на манер Дональда Дака.
Виктор зашел в бар и заявил:
– Эллиот, ты бы лучше рассказал Лангу и его прихлебалам, как в Уайт–Лейке ведутся дела. Они думают, будто могут обойтись без моих услуг, но они недооценивают Виктора. Если мне не заплатят за консультации, гарантирую, никакого Вудстокского фестиваля не будет!
В то утро я все поглядывал на дверь Майка. И «порше» его и «Харлей» стояли перед офисом, значит, он никуда не уехал. Шторы на окнах были задернуты, но за ними горел свет и играла музыка. Перед самым полуднем подъехал и остановился рядом с «порше» лимузин. Правда, никто из него не вышел, лимузин просто стоял у офиса, точно большой отдыхающий зверь. Потом вдруг приехал Виктор. Вылезая из машины, он покивал мне – так, точно мы с ним были сообщниками. Я же смотрел на него с пустым выражением лица. Майк вышел из офиса в сопровождении двух мужчин в деловых костюмах. Он, Виктор и эти двое погрузились в лимузин и куда–то уехали.
Час спустя лимузин вернулся. Виктор выскочил из него, нашел меня глазами, состроил угрожающую физиономию, а после сел в свою машину и рванул ее с места так, что в воздухе запахло горелыми покрышками. Затем появился Майк, показавший мне два поднятых пальца – победа. Я подлетел к нему, мы обнялись.
– Все путем, – сказал Майк. – Беспокоиться не о чем. Мы немного вправили Виктору мозги. Ничего с Вудстоком не случится. Расслабься, малыш.
И больше мы о Викторе не слышали. Однако приток всякого рода дряни на этом не прекратился.
На следующий день ко мне обратились два нью–йоркских джентльмена в темных костюмах, говорившие с сильным итальянским акцентом, – им хотелось взять в аренду «Кумушкину блинную». Джентльмены предложили мне две тысячи долларов – за две недели или до конца фестиваля. Блинная же приносила в неделю самое большее долларов шестьдесят–семьдесят. Тут я должен признаться: некая часть меня продолжала побаиваться, что все зарабатываемые нами деньги испарятся, как только закончится Вудсток. И мы обратимся в то, чем были до появления Майка Ланга и компании – в мотель, тщетно пытающийся приманить к себе клиентов, дочиста разорившийся, мотель, через каждую пору и дырку которого утекают деньги. Пока не появился Майк, я каждый год тратил на в мотель от восьми до десяти тысяч зарабатываемых мною денег. И за четырнадцать лет это вылилось в сумму весьма изрядную, особенно по тем временам. Поэтому я считал себя обязанным сделать все для меня посильное, чтобы снова не провалиться в ту яму, в коей мы просидели столь долгое время. Голова моя говорила: «Отдай им блинную на две недели, набери, пока не пришла к концу Вудстокская Мечта, столько денег, сколько сможешь». А вот сердце призывало к осторожности. На сей раз я имел дело не с хиппи. И отнюдь не с респектабельными бизнесменами. Нет, это были опасные люди, и любое общение с ними требовало большой осторожности. Увы, старые привычки живучи и потому победила голова.
– Окей, – сказал я. Один из них отдал мне деньги, мы пожали друг другу руки. И даже бумаг никаких не подписали.
Назавтра к блинной подъехало с полдюжины дорогих черных автомобилей и пара грузовиков, из которых начали выгружать коробки с продуктами, напитками, кухонным оборудованием, посудой – в общем, всем, без чего не обходится нормальный ресторан. Однако следом пошли коробки, одни из которых были помечены словом «Мексика», а другие «Богота». Занимавшиеся разгрузкой парни выглядели так, точно прибыли сюда прямо со съемочной площадки фильма о чикагских гангстерах – смуглые, мускулистые и, если говорить о сути дела, нагонявшие на меня страх. «Что тут происходит?» – гадал я.
Я подошел к джентльмену, который был у них, по моим наблюдениям, за главного – лет пятидесяти слишком, в серебристых сединах и с лицом, которое выглядело угрожающим, даже когда он улыбался, – и сказал, что нам нужно забрать из ресторанчика некоторые наши вещи.
– Не пойдет, – ответил он. – Мы арендаторы, у нас имеются свои права.
Следующую попытку совершил папа. Он сказал тому же господину, что хочет починить кое–что в уборной.
– Не беспокойтесь, мы все сами починим, – ответил ему «главный».