Взыскующие неба
Шрифт:
– А мы уж думали, что ты решил оставить меч и учиться лекарскому делу у Гильдаса. Давно тебя не было видно здесь, сын Бронаг.
Кромальхад взглянул на него сначала одним глазом, потом другим.
– Вы рады меня видеть?
– спросил он.
Энгус веско ответил:
– Рады.
И так продолжалось пять дней. Кромальхад словно подхватило ветром... он почти все время молчал, как и прежде, но не отказывался от здравиц, пил хмельной мед, не пьянея, и едва успевал поворачиваться от одного к другому: воины Скары, радуясь тому, что гордец-приемыш наконец перестал дичиться, наперебой протягивали к нему кубки. Чванных здесь не уважали, но достойную гордость всегда могли оценить.
– тронуло Кромальхада и одновременно позабавило: вот, оказывается, как легко добиться приязни людей, достаточно лишь показать пару трюков.
Но разве не то же самое было в Доме Нуаду? Те же похвальбы, те же песни, те же забавы, разве что голоса помелодичнее, кулаки покрепче и противники посильнее... Точно так же там уважали и любили тех, кто ловко боролся, быстро бегал, добывал больше всех дичи, дальше всех бросал копье. Какая разница, смертный ты воин или нет? Будь силен и удачлив; а если недостает силы, будь мудр, или хитер, или обладай каким-нибудь полезным талантом, и тогда наградой тебе станет голова твоего врага, неважно, кто он - Комгалл и Неблагой охотник, и целый вечер тебя будут восхвалять братья по оружию и, быть может, даже сложат о тебе песню.
Тогда Кромахи понял, что ему всё равно где быть, в Доме ли Нуаду или здесь, со своими новыми товарищами. Здесь, в Скаре, он точно так же мог добиться уважения, и даже большего, чем в свите Морриган, потому что был силен, ловок и хитер. Впрочем, Гильдас как будто не ценил в нем ни силы, ни хитрости... Гильдас вообще непонятно что в нем ценил, он каким-то таинственным образом привязал к себе душу Кромахи, словно наложил чары! Кто знает, может быть, это и были чары. Но рядом с ним Кромахи приходилось смирять себя, а сейчас... сейчас он дал себе волю, и, вопреки опасениям, вопреки всему тому, что говорил Гильдас, люди не оттолкнули его. Они признали в нем силу, а значит, со временем Кромахи мог подняться в их глазах еще выше, стать не просто равным, а лучшим, занять место, подобающее ему по праву. Просто нужно было не упустить случая, сделать что-нибудь такое, что позволило бы ему отличиться - и тогда, тогда...
Да, он никогда не станет по-настоящему своим в клане, он всегда будет "уксх мак" - приемыш. Что ж, пускай. Не так важно кровное родство со Скарой для того, кто по своим заслугам, быть может, станет ее следующим вождем.
"Князь стар, и у него нет ни братьев, ни сыновей. Значит, следующим правителем Скары станет тот, кого он назначит своим преемником - а выберет он, разумеется, лучшего воина". Кромахи, сам того не замечая, уже смотрел на молодого Дункана как на соперника...
– Если бы кто-нибудь мог пробраться в Уску и узнать, не готовятся ли Комгаллы к войне!
– воскликнул князь.
Каждую весну, когда на пастбища выводили молодняк, начинались набеги. Зимой воины набирались сил, сидя у очагов, зато война кланов вспыхивала с новой силой, едва сходил снег. Воевать удобнее, когда не рискуешь свернуть шею на льду. Скара радовалась весне - и точила оружие.
– Хорошо бы еще разведать, не появилось ли у них новых союзников, - подхватил кто-то.
– Говорят, Маккормаки помирились с Комгаллами - те и другие ненавидят нас...
– Лезть в Уску значит идти на смерть, - решительно сказал Энгус.
– Только крыса может вскарабкаться по тамошней стене незаметно. К тому же любого чужака в крепости заметят в два счета.
– Ха! чтобы пробраться в Уску, нужны крылья.
Князь с досадой стукнул кулаком по столу.
– Это речи женщин! А я хочу слышать воинов.
Внутренний голос тихонько шептал Кромахи: "Ты говоришь, что люди приняли тебя таким, каков ты есть, со всей твоей гордыней, хоть Гильдас и твердил, что этого-де не может статься? А кто научил тебя быть с людьми, кто примирил с ними? Не Гильдас ли?". Кромахи отмахнулся. "Я ничем не обязан Гильдасу. Он только налагал на меня цепи, ничего не давая взамен. Кем бы я был, оставшись в его убогой хижине, вместо того чтобы явиться на пир в дом князя? Последним из последних, почти слугой, в лучшем случае - наемником, которого кормят и одевают, но не допускают в круг равных. Довольно! Я буду ждать решения Нуаду, как ждал до сих пор, но я не обязан сидеть сложа руки. Меня уже признали равным - не так трудно было этого добиться! Значит, теперь нужно сделать так, чтобы меня признали лучшим. Вряд ли это будет намного сложнее. Сын князя погиб в бою с Комгаллами - значит, ближе всех его сердцу станет тот, кто сумеет наилучшим образом им отомстить...".
– Я могу пробраться в крепость, - негромко сказал он, но отчего-то его услышали все.
– Куда, в Уску?
– уточнил Энгус.
– Да.
– Ты ее видел когда-нибудь? Она неприступна.
– Неприступнее, чем Скара?
Энгус замялся.
– Почти, - буркнул он.
Кромахи не стал излишне любопытствовать.
– И как же ты туда проберешься?
– спросил князь.
– Это уж мое дело.
И они тоже не стали излишне любопытствовать. В конце концов, у каждого воина своего секреты.
– Что ты будешь там делать?
– То, что ты сочтешь нужным. Я могу пересчитать их воинов и вызнать, нет ли среди них Маккормаков. Могу вызнать, не готовятся ли они напасть в ближайшее время...
– Кромахи перевел дух, увидев, что на него смотрят ошалевшими глазами, и продолжал: - Комгаллы не знают меня, я пройду в Уску точно так же, как пришел в Скару - путником, не вызвав подозрений.
Князь помедлил. С одной стороны, Кромахи еще только предстояло делом доказать, что он настоящий воин, и Макбрейн не прочь был его испытать. С другой стороны, посылать на верную смерть того, кто мог оказаться полезен Скаре и выступить за нее с оружием в руках, было нерасчетливо и глупо...
Но Кромахи вызвался сам, и препятствовать тому, кто пожелал рискнуть жизнью, дабы совершить подвиг, старый Макбрейн не мог. Князь лично выразил желание знать положение в Уске... если теперь он будет удерживать своих воинов, такой ли он хороший вождь? Отступать от сказанного - удел труса. И его ли дело спорить с судьбой, которая ожидает смельчака?
Поэтому князь ограничился тем, что сказал:
– Уска далеко не так гостеприимна, как Скара. Кости тех, кто не понравился разбойнику Комгаллу, валяются на камнях у подножья скал.
– Комгаллы убивают тех, кто просит приюта? А как же законы гостеприимства?
Макбрейн вздохнул.
– Есть много способов убить человека, не нарушая закона. Когда тот, кто ночевал в твоем доме, выходит за порог, закон более не хранит его. Его хранят только боги - если вздумают проявить милосердие. Я скажу, что ты должен будешь сделать, если тебе удастся проникнуть в Уску. Ты храбр, сын Бронаг...
У Кромахи вырвался хриплый смех, похожий на карканье - такой странный, что его можно было принять за вскрик.