Взыскующие неба
Шрифт:
Больше притворяться перед самим собой было нельзя.
Кромальхад попытался приподняться, и Гильдасу вдруг стало нестерпимо страшно. Он сидел в доме наедине с непонятным существом, которое сам впустил под свой кров и которое, возможно, грозило бедами всей Скаре.
И тогда Гильдас задал вопрос, который нужно было задать с самого начала, как только у него возникли первые подозрения - но почему-то раньше он этого не сделал. Как ни странно, и Брега тоже. Может быть, из уважения к брату и его дому.
– Во имя
Кромальхад вздохнул, как будто с облегчением. И ответил:
– Я Кромахи, сын Бронаг, Благого двора.
– Ты человек?
– опасливо спросил Гильдас, сделав шаг вперед.
– И да и нет.
– Что это значит?
– Моя мать была воронихой из свиты Морриган. Мой отец был смертным.
– Значит, мне не показалось?
– уточнил Гильдас.
– Ты действительно... прилетел сюда?
Кромахи улыбнулся.
– Да, я действительно прилетел.
– То есть, ты умеешь оборачиваться птицей?
Тот ответил не сразу.
– И да и нет... уже нет. Я истратил Дары Нуаду.
– Дары Нуаду?
И тогда Кромахи рассказал ему. С самого начала, насколько это вообще было возможно. Гильдас слушал его - и не мог не верить. Он твердо знал, что в ответ на вопрос, который он задал, Иной не способен солгать - но не обязан и говорить всю правду. И все-таки он верил Кромахи: тот говорил с видимым усилием, с запинками, порой с трудом подбирая слова, порой вовсе не заботясь, поймет его собеседник или нет, но очевидно искренне. Похоже, ему самому не терпелось выговориться после долгого молчания.
Когда Кромахи упомянул о Патрике и о причине своего изгнания - видно было - гнев вспыхнул в нем с прежней силой... Годы, которые он провел после приговора в ожидании того времени, когда ему можно будет отправиться к людям, не рискуя столкнулся с Патриком, отнюдь не умерили досаду и боль поражения. Патрик для Кромахи был достойным противником, и он счел бы честью помериться с ним силами там, где полем битвы не были бы чужие судьбы. Но... но зачем Патрик нарушил границу, зачем полез отменять то, что сказал и сделал Крылатый?
– Патрик попросту оказался хитрее, - сетовал Кромахи.
– Он не разрушил моих проклятий, но дополнил каждое из них так, что они потеряли силу.
Гильдас вспомнил: "Не нарушить Я пришел закон, но исполнить". Вслух, впрочем, он этого не сказал.
– Значит, проклятие перестало действовать, хотя и не перестало быть проклятием, - задумчиво произнес он и заключил: - Патрик был мудр.
Кромахи, к его удивлению, охотно согласился:
– О да! Он мог бы стать хорошим бардом.
И даже улыбнулся.
– Нуаду наказал тебя за то, что ты применил к смертным силу, которую не имел права употреблять, сам будучи наполовину человеком, - сказал Гильдас.
– Он послал тебя к людям, чтобы ты вспомнил об этом - и впредь не использовал во вред те преимущества, которые тебе даны... если однажды ты вернешься в Дом Нуаду.
Кромахи резко тряхнул головой.
– Я не знаю, возможно ли это. И... и я уже не уверен, что хочу туда!
Тогда Гильдас решил, что на сегодня разговоров хватит. Он сказал: "Тебе нужно отдохнуть, ты устал" - Кромахи кивнул, соглашаясь, и в следующую минуту уже спал.
Гильдас не мог поверить, что это происходило с ним. Здесь, в его доме, у его очага, поселилась Иная сила, которая мирно беседовала с ним о свите Нуаду, о Патрике и даже о Боге... но все-таки была ли она вполне безопасна? "Кромахи - не демон и не злой дух, - напомнил себе Гильдас.
– Он не боится ни холодного железа, ни рябины, ни текучей воды, ни святого креста, ни имени Божьего". (Он уже несколько раз украдкой перекрестил спящего Кромахи, чтобы удостовериться окончательно, и убедился, что знамение креста производило на него не больше действия, чем на любого спящего человека.)
Он решил, что непременно посоветуется с каким-нибудь книжником, как только сможет уйти из Скары, не вызвав подозрений - и как только Кромахи достаточно оправится и будет вне опасности. До тех пор оставалось только ждать.
Вечером, когда Кромахи проснулся, Гильдас вновь подсел к нему.
– Что такое Дары Нуаду?
– спросил он.
– Бессмертие - или долголетие. Умение оборачиваться зверем и птицей, деревом и камнем. Телесная сила. Чудесное оружие. Неуязвимость. Даров много, и не все они мне известны.
– Ты был бессмертен, когда жил в Доме Нуаду?
– Во всяком случае, я прожил намного дольше, чем любой обычный человек. Твой прадед еще не родился, когда я уже был взрослым. А ты, я гляжу, перестал бояться меня?
– насмешливо спросил Кромахи.
– Не знаю, - честно ответил тот.
– Человек ли ты или тварь?
– Я уже ответил тебе. Ни то, ни другое. Две половины крови во мне, и каждая зовет на свой лад. Живя в Доме Нуаду, я наслаждался тем, что имел, и старался забыть, что во мне есть и смертная кровь; придя к людям, я утратил Дары. Теперь я мало чем отличаюсь от вас.
– И все-таки...
– с сомнением произнес Гильдас.
– Я больше не могу летать. Я смертен, уязвим и слаб. Значит, я человек.
Гильдас не удержался.
– Быть человеком - не так скверно, как ты думаешь.
– Я знаю, - запросто ответил Кромахи.
– Я понял это, стоя на стене Уски, за мгновение того как броситься с нее головой вниз.
– Именно так ты спасся, да?
– перебил Гильдас.
– Спрыгнул со стены, превратился в ворона и улетел?
– Да, да, - нетерпеливо сказал Кромахи и продолжал: - Тогда у меня был выбор - жить мне или умереть. И я никогда еще не чувствовал себя настолько человеком...