XIV принцип
Шрифт:
— Откуда вы знаете, что это точно их воля?
— Жрецы не лгут.
— Выходит, я первый и единственный Древний, с которым вам приходилось встречаться?
— Выходит, так.
— А другие Короли Фениксы и Вечные Королевы общались?
— Я не слышал. Хотя, по-моему, Лормастер Теклис имеет непосредственную связь.
— Давайте я помогу вам грести, Ваше Величество, — предложил молодой человек.
— Не надо, мне нравится, — отказался венценосный эльф. — Вы еще успеете поработать веслами.
* * *
Лодка подплыла к барже, и Сергей с Фунибаром поднялись на борт. Строгие телохранители правителя Ультуана рассредоточились по бортам. Король пригласил гостя присесть за стол на носу баржи.
— Трапезничать будете? — спросил он.
— Пожалуй, позже. Сыт, — рассказал Второй. — Мой провожатый на берегу нашел раненого оленя и приготовил из его мяса суп.
— Как странно, — удивился Фунибар. — В окрестных лесах Лорейна запрещена охота. Тем более на оленей. Из чего его ранили?
— Три стрелы в животе.
— Жалко, что вы не прихватили их с собой. По оперению стрел можно было бы определить, кто нарушает приказы короля.
— Неужели и эльфы могут нарушать приказы?
— Могут, но для природы эльфов это крайне губительно. Эльфы — существа, склонные к радикальным решениям. Если они нарушили один приказ, значит, они автоматически не подчиняются всем остальным.
— Люди тоже такие.
— Для людей на такое изменение нужно время, для эльфов — нет. Послать стрелу в оленя или в короля — одно и то же.
— Может быть, вы драматизируете, Ваше Величество?
— Я слишком хорошо знаю свой народ.
— Но это могли быть и не эльфы.
— Это невозможно. В наши леса нет доступа чужим.
— Почему невозможно?! Меня этой ночью хотел убить посланник Хаоса.
— Посланник Хаоса?!
— Кхорна.
— Еще хуже.
— Почему?
— Во внутреннее пространство нашего материка официально ведет только один путь — Лорентийский пролив. Там птица не пролетит.
— Официально. А что, есть и неофициальные лазейки?
— Да, но о них знают только несколько представителей высшей знати. Получается, опять предательство. И не подумайте, что это моя больная фантазия.
— Я и не думаю.
— Думаете. Однако уверяю вас, что в своих домыслах руководствуюсь только принципами Королей Фениксов — разумом, способностью понимания, способностью суждения и рассуждения. Хотя, конечно, это ничего не гарантирует, — печально вздохнул Король Феникс и вытянул руку вперед: — Наше место назначения.
Сергей посмотрел в указанном направлении. Вдали, над морской гладью, появился туман. Очень странный туман — не расстилающийся как обычно сплошным фронтом, а состоящий из тысяч полупрозрачных колонн, в промежутках которых виднелась темная прибрежная полоса.
* * *
— Туман Острова Мертвых, — тихо сказал Фунибар, не отводя от приближающегося берега взгляд. — Еще немного, и вы поплывете на лодке один. Нас не пустят.
— Мы быстро добрались, — заметил Второй.
— В этой части моря свое время и свое пространство, — загадочно заявил Король Феникс. — По моему ощущению, наша короткая беседа заняла не больше пяти минут, но внутренний берег материка от берега Острова Мертвых отделяют сутки плавания. При попутном ветре — сутки. Убежден — вас ждут там.
— Тогда я пойду, — согласился Сергей, понимая, что особого выбора у него нет.
* * *
— Моя личная просьба, — попросил Фунибар, — вернитесь.
— Я постараюсь, — пообещал Второй.
— Вот еще, — остановил его Король Феникс и достал из кармана золотую монету. Он подкинул монету в воздух, и она зависла над столом, медленно вращаясь вокруг своей оси.
— Понимаете? — спросил Фунибар.
— Нет, — честно признался Сергей, наблюдая за монетой.
— Здесь все так, — сказал Король Феникс и взял монету. — Очевидно, многое и не нужно стараться понять, нужно принять все как есть.
— Постараюсь, — снова пообещал Второй и спустился в лодку.
* * *
Проведя лодку сквозь туманную колоннаду, он вышел на песчаный берег и огляделся. Пышной растительностью Остров Мертвых не отличался. Отовсюду из земли торчали невысокие кустарники омелы. Под ногами хрустел крупный желтоватый песок. Второй попытался запомнить расположение кустарников в качестве ориентиров для возвращения обратно и медленно пошел вперед. Перед ним лежала равнина, бескрайняя, поросшая все той же омелой. Сергей шел и шел, но ничего не происходило. Неожиданно под ногами что-то хрустнуло. Он опустил глаза. Кости. Непонятно, кому они принадлежали — людям или эльфам, но костей становилось все больше и больше. Вскоре на земле не оставалось свободного от них места. И если прежде Второй пытался переступать через истлевшие останки, то теперь у него просто не было выхода, и он шел прямо по костям. Они с треском рассыпались в прах под подошвами сапог путника. Стало быстро темнеть. В считанные минуты наступила ночь. В небо, будто брошенная рукой великана, взлетела большая полная луна. Взлетела и застыла на одном месте. В ее свете Сергей различил очертания какого-то строения впереди. Подойдя ближе, он понял, что это трехметровые каменные стелы, вкопанные в землю кругом и сплошь исчерченные рунами. Руны светились в темноте мягким голубоватым светом.
— Не ищи и не потеряешь, потому что твои поиски только уводят от истинной цели, твои победы станут твоими поражениями, твои надежды приведут к разочарованиям, — прочел он на одной из каменных глыб, прочел и лишь потом осознал, что читает на языке, которого никогда не знал.
Второй отвлекся от надписи и заметил впереди фигуру. Некто стоял в центре окруженного стелами пространства. Сергей шагнул к неподвижно стоящей фигуре.
По мере его приближения фигура начала поворачиваться к нему лицом. Путник уже различал вытянутый бледный овал лица, прямую линию носа, темные глаза, пристально смотрящие на него.
За несколько метров до незнакомца Сергей остановился.
— Ты Каледор Пророк? — спросил он, точнее, даже не он, а какой-то «второй» Сергей, вынужденный вступить в лишенный смысла разговор, чтобы Второй не остался один.
Незнакомец едва заметно кивнул.
— Я знаю, что хотел спросить? — продолжил тот, кто спрашивал для Сергея, и даже не он, а уже «третий» Сергей, помогающий «второму» сформулировать вопрос.
В ответ последовал еще один кивок.
— Я знаю ответ? — поддержал «третьего» «четвертый», просто сочувствующий «третьему», находящемуся в нелепом положении из-за «второго».