Я боялся - пока был живой
Шрифт:
За спиной моей раздался гул, словно кто-то вдувал воздух в эту трубу, кто-то огромный и безжалостный:
– УУУУУ - Ух! УУУУУ-УХ!
– ускоряя и ускоряя обороты, двинулись за нашей спиной поочередно лопасти.
Двинулся и пропеллер перед нами.
Еще немного - и сольется все это в сплошной гудящий круг, грозящий нам смертью...
А что - если?
Я закрыл крепко-накрепко глаза и врубил полную скорость.
Взревел мотор моей коляски и я полетел прямо на вентилятор, набирающий обороты...
Сзади
Я открыл глаза: мне полностью удалось задуманное! Я помял лопасть вентилятора и погнул ее настолько, что она застряла в пазу, в котором вращалась.
– Скорее!
– заорал я на совершенно потерявшего голову бомжа.
Тот мухой подлетел ко мне и вытолкал коляску из этой смертельной ловушки.
И вовремя, поскольку шум за нашими спинами превратился в яростное гудение и на нас погнало мощную и тугую струю воздуха. Пропеллер с помятой лопастью взвыл перегруженным мотором, пересилил помеху, корежа погнутую лопасть, загоняя ее в паз, царапая его и скрежеща...
Минуту, а может и более, смотрели мы как завороженные на эту страшную вертушку, в которой едва не остались навсегда в виде фарша...
Глава девятнадцатая
Арнольдик, Скворцов и Павлуша, продвигались более благополучно. Сводчатый тоннель был несколько сыроват, под ногами плюхала вода, но все же не вращались у них перед самым носом смертоносные лопасти.
До места они дошли вполне благополучно, уверенно ведомые опытным проводником, отлично разбиравшимся в хитросплетении всех эти ходов и переходов.
Только однажды в луче фонарика мелькнула перед ними вдалеке, моментально исчезнув, словно в стену вошло, то ли тень, то ли собака, то ли согнутый в три погибели человек.
– Кто это?
– спросил Павлуша.
– Позже сами увидите, если подольше тут побудете, в этих катакомбах, - нехотя и весьма уклончиво ответил провожатый.
– Кого увидим?
– не отставал от него теперь уже и заинтригованный Арнольдик.
– Кого-кого, - проворчал провожатый, оглянулся и сказал, понизив голос почти до шепота.
– Гномов.
Арнольдик и Павлуша переглянулись, вежливо пожав плечами, мол, бывает, и не такое может привидеться.
– Я же знал, что вы не поверите.
– Вроде даже как и с обидой вздохнул провожатый.
– Ладно, увидите - поверите. Хотя по мне, так лучше бы и не видеть этих обормотов. Тьфу!
И дальше проводник шел молча, словно воды в рот набрал, не отвечая ни на какие вопросы.
А когда дошли до Красного уголка, то стало не до расспросов. Нинель и Арнольдик уселись в уголочке, склонились голова к голове, взялись за руки и шептали-шептали что-то друг другу... Что-то бесконечно ласковое и нежное...
Вася, перевязанный свежими бинтами, без рубашки, сидел рядом с Другим Васей и увлеченно обсуждал план дальнейших действий с только что прибывшими.
Все согласились в одном, а именно в том, что уходить надо как можно быстрее, пока вокзалы не взяли в тройное кольцо. Прорваться на товарняки и выехать хотя бы из Москвы, а там уже оглядеться, отдышаться и решать что делать дальше.
Находиться в Москве было равносильно тому, как находиться на электрическом стуле и при этом надеяться на то, что забудут включить рубильник.
Словом, единодушие было полное, но оставался вопрос: как найти Сашу Перышкина?
Тут подъехал и я с моим провожатым. Мы сразу же подключились к обсуждению.
Но не успел я даже прикинуть что к чему, как в уголок ворвался Лысый:
– Полундррра!
– заорал он с порога.
– Тикать надо! Я на вокзале знакомого диггера видел, так он говорит, что их сюда со всего города свезли и спелеологов подключили. Вокзалы уже в тройном кольце, просекли легавые, что через вокзалы будете прорываться. Да солдат еще навезли. Может, кто и стукнул. С минуты на минуту начнут проверять подвалы, системы канализации, вентиляционные шахты. Надо линять!
– Что будем делать?
– спросил я.
– Попробуем все-таки выйти к стрелкам, за вокзалы, - не очень уверенно пожал плечами Другой Вася.
– А что делать? Не ждать же, когда нас всех здесь накроют?
Он встал и направился к выходу, но в коридоре уже загремели автоматные очереди.
В двери ввалился в буквальном смысле, Тот Что в Телогрейке. Он рухнул на пол. Изо рта у него шла кровь. Мы подбежали к нему, осмотрели: грудь его была пробита пулями в трех местах. Павлуша молча отрицательно покачал головой, разведя бессильно руками.
Тот Что в Телогрейке, открыл глаза:
– Уходите! За сценой есть ход, - он махнул в сторону сцены.
– Лысый знает... Ребята там пытаются задержать, но трудно, долго не выдержат, СОБР против них. Уходите скорее...
Больше он никогда и ничего не сказал.
Лысый и Другой Вася бросились за сцену, отдирать линялый занавес, за которым оказалась маленькая металлическая дверка. Другой Вася порылся в карманах, достал ключ, отпер быстро дверцу, нетерпеливым жестом подгоняя нас в нее, вручив Лысому, который шел впереди, фонарик.
Мы рванули за Лысым.
Другой Вася дождался, пока мы все зайдем, и нырнул за нами следом, повернув ключ в замке.
– Скорее!
– прикрикнул, подгоняя передних, Другой Вася.
– Долго дверь не выдержит, там спецы...
Все, кроме меня и Павлуши, двигались на полусогнутых, за шиворот нам сыпалась земля. Потолок над нами был уже не каменный, а земляной, да еще и подпертый почти повсеместно не внушающими доверия, полусгнившими подпорками, грозившими вот-вот подломиться и похоронить нас всех под слоем земли.