Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
Теперь я богач, пускай не Терещенко аль Морозов, но тридцать тысяч - это отличный стартовый капитал. А оборотить деньгия сумею, в противовес тем, кому достались деньги в наследство без всяких усилий с их стороны. Теперь я не буду прожигать деньги игрой в карты, рулетку, тратиться на женщин, шляться по трактирам. Такой выигрыш приходит только раз в жизни, и теперь главное, - его не потерять! Жаль только, что этот выигрыш не пришел раньше, до начала трагических событий. Может быть, и жизнь сложилась бы по-другому, и Аника была бы жива, но, что сделано, то сделано… И нечего терзать себя невозможностью
– озлился я на себя, и вернулся к созерцанию газеты. Когда в голову лезут неприятные мысли, их нужно не допускать при помощи чтения каких-нибудь глупостей. «Поздравь, дружище, я влюблен!
– «В кого? Ужель опять в брюнетку?» - «О нет!» - «В блондинку?» - «Нет» - «Пардон. Так значит, в рыжую кокетку?» - «Ах, нет! Ты мелешь, как дурак!» - «Да кто ж она: Маруся, Лиза?» - «Да нет же! Нет - она табак, Табак Иосифа Эгиза! Звать «Конкуренцией» ее, Она весьма ароматична, Два сорок фунт, совсем «мое». Приятно, вкусно и практично. А девы к черту… Девы яд. Ведь через них теперь я нищий, Я их вовек не видеть рад» - «Ты прав поистине, дружище!»
Я швырнул газету на пол и нервно рассмеялся. Глупейшая реклама табака Эгиза задела меня за живое. «Любовь, табак. Табак - вернее. Мое дело - табак! Что толку в этих деньгах, если я не имею имени, а значит не смогу в полном желании и возможности ими воспользоваться! Ведь я - мертвец! Не знаю, поверили ли в мою смерть? Может, в это время по следу уже идут дюжие приставы, чтобы наказать меня смертью настоящей! Вчерашний карточный выигрыш - гримаса судьбы, перед тем, как отобрать все, в том числе и жизнь!»
Словно в подтверждение мыслей, в это время в дверь требовательно постучали. Внутри все оборвалось, и я затаился, обливаясь потом, сдерживая рвущееся наружу дыхание. «Господи, не забирай мою жизнь - ведь я еще не жил!» - беззвучно прошептал пересохшими губами. Стук повторился, усилился и из-за двери донесся насмешливый голос Параски, девки, находящейся в услужении у хозяйки дома.
– Господин студент! Господин студент! К вам барышня соизволили прийти! Немедленно открывайте дверь - ведь вы там находитесь, еще на улицу не выходили! Не бойтесь, они не кусаются!
«Какая барышня?!
– пугаюсь я в догадках - Я никого не звал, никто не знает и не должен знать, где я нахожусь! Откуда Параска знает, что я бывший студент?! Это хитромудрая ловушка, подстроенная полицией, чтобы выманить меня из комнаты!»
– Барышня, не волнуйтесь - они там за дверью прячутся!
– объясняла Параска пустоте.
– Странные очень: по виду студент, только целый день сидят в комнате, носа не высовывают, а к ночи пропадают неизвестно где. Сегодня соизволили
«Дверь хлипкая - натиска не выдержит!
– раздумываю в нервном напряжении.
– Наверное, и под окно шпика поставили, - осторожно выглянул в окно - ничего подозрительного не увидел.
– А может, правду девка говорит?!» - подумал я и крикнул хриплым голосом, со страху имитируя мужика-простолюдина с перепоя:
– Погодь минутку! Одеваюся я, а то в споднем!
– Что я вам говорила, барышня? Прячутся они!
– торжественно заявила Параска невидимому собеседнику за дверью, который, однако, до сих пор ни одним словом или шумом не обнаружил свое присутствие.
Я открыл дверь. За ней оказался следователь Брюквин с улыбкой на все лицо, которая никак не вязалась с его гнусной личностью. Брюквин сунул девке рубль и одобрительно произнес:
– Молодец - заслужила! Настоящая артистка!
– и, обратясь ко мне- Добрый день, господин Шиповский! Разрешите войти?
– сдвинул немного опешившего меня в сторону и вошел в комнату. Презрительным взором окинул убогое жилище и сказал: - Стало быть, так и живете, господин Шиповский? А совесть вас не мучает? А если тревожит, то когда: утром, днем, вечером, аль ночью?
– Не понимаю вас, - пробормотал я, никак еще не ориентируясь в ситуации. Если со следователем пришли полицейские, то было бы понятно, а тут, выходит, он один? Какая цель его визита?!
– С какой стати… - попробовал возмутиться я, но был прерван улыбчивым следователем.
– Вы абсолютно правы в своем негодовании! Кстати, как вам удалось не утонуть? Ваши вещички остались на берегу, а вы, значит, в исподнем, творя срам прохожим, тайком по кущам и сюда?
А может, вы все задумали заранее, и, не прячась, словно зверь лесной, а на извозчике сюда скрылись?! Отчего прятались здесь, знать о себе не подавали? От следствия скрывались?!
– Я не прятался. Сейчас все объясню, только присядьте, дайте мне с мыслями собраться, - шепчу из-за внезапно пропавшего голоса, лихорадочно придумываю версию. Кляня себя, что столько времени было в запасе, а до такого простого не додумался!
– А подружку вашу повесили. На Лысой горе, в форте. Сегодня аккурат сорок дней будет, как преставилась. Представьте себе - даже слезинки не проронила перед смертью.
Закоренелая отравительница!
– с улыбкой произнес Брюквин.
– Да не убивала она!
– Вырвалось у меня, и тут же я испуганно умолкаю.
– Говорите, говорите!
– обрадовался Брюквин.
– Кто же тогда проклятый отравитель, несчастной семьи Мозенз? Уж не вы ли?
– Богом клянусь! Не я!
– испуганно завопил я и затрясся от страха.
– Так кто же?!
– улыбнулся, еще более противно, чем до этого, следователь.
– Невинную девушку повесили, а правосудие не восторжествовало. Непорядок это! Собирайтесь, поедем в участок, будем по-новому следствие проводить. Теперь главный обвиняемый вы, господин Шиповский! И без разных чудачеств - у меня в кармане заряженный револьвер, а им, уж поверьте мне, умею неплохо пользоваться!